«Знай своё место», глава 17 (последняя)
Три месяца жизни, 76 700 слов — и вот «Знай своё место» закончен. Всем, кто читал в процессе — спасибо огромное, ваши слова невероятно воодушевляли, торопили, подстёгивали и заставляли задуматься. Тем, кто ждал окончания, — спасибо, что терпели, теперь наконец-то всё. Шкав спасибо за то, что вдохновляла. Есть ощущение, что это не последний мой текст про Тони и Баки. Я хочу ещё и с живым Кэпом.
Текст выложен на АО3 — целиком бесплатно без смс и регистрации!
Всем добра и лучи любви.

Название: Знай своё место
Фандом: Civil War
Герои: Тони Старк и Баки Барнс
Жанр: драма
Размер: макси (в процессе)
Рейтинг: R
Предыдущие главыПервая глава — roksen.diary.ru/p209099367.htm
Вторая — roksen.diary.ru/p209127475.htm
Третья — roksen.diary.ru/p209156518.htm
Четвёртая — roksen.diary.ru/p209171062.htm
Пятая — roksen.diary.ru/p209251664.htm
Шестая — roksen.diary.ru/p209360662.htm
Седьмая — roksen.diary.ru/p209387216.htm
Восьмая — roksen.diary.ru/p209502858.htm
Девятая — roksen.diary.ru/p209567307.htm
Десятая — roksen.diary.ru/p209607012.htm
Одиннадцатая — roksen.diary.ru/p209639562.htm
Двенадцатая — roksen.diary.ru/p209665035.htm
Тринадцатая — roksen.diary.ru/p209690223.htm
Четырнадцатая — roksen.diary.ru/p209773659.htm
Пятнадцатая — roksen.diary.ru/p209811954.htm
Шестнадцатая — roksen.diary.ru/p209940474.htm

Глава 17
Прощение

~ 5 300 слов56.

Вода в ванне успела уже остыть, а Тони всё лежал, запрокинув голову на бортик. Прохладная вода настраивала на нужный лад. В холоде ему хорошо думалось. Когда стало зябко, он приподнялся и повернул ручку медного крана. В ванну хлынула обжигающе горячая вода. Он подождал несколько секунд и закрутил кран.
После скромных удобств в доме Сокола пентхаус в башне казался ещё более роскошным, чем прежде. Тони взял с бортика стакан с виски, глотнул и закрыл глаза. Пена почти растворилась. После суматохи с Халком всё тело ныло. Этим утром он нашёл на шее синяк, явно оставленный Барнсом в полёте из Вашингтона в Нью-Йорк. Тони так и не понял, как Барнс умудрился задеть его сквозь костюм.
Он глубоко вдохнул запах виски и цитрусовой пены для ванн. Хотелось спросить Барнса о синяке, но Барнса не было. Его отсутствие ощущалось, как онемение невидимой конечности — неприятное чувство на грани с фантомной болью. На три часа дня у Тони был запланирован разговор с прокурором, пенгагонским чиновником, замещающим Росса, и до кучи конгрессменом. Всех троих Тони заочно терпеть не мог.
Стрелка часов уже перевалила за полдень, а Тони всё ещё не придумал, что будет говорить.
Минуло больше суток с момента ареста. Барнс застрял в камере временного содержания. Алан Доу бился за него, как зверь, и судебное разбирательство назначили очень быстро. Следствие подняло архивы и составило досье на Зимнего Солдата. Список предполагаемых преступлений тянулся до горизонта, но доказательств, что их совершил именно Солдат, было до смешного мало. «Гидра» учила своих наёмников мастерски заметать следы.
По факту следствие располагало лишь теми материалами, которые удалось добыть в последние пару лет: липовым обвинением в организации теракта в Вене, за которое уже осудили другого человека, записями с камер наблюдения, служебными донесениями бойцов групп специального назначения, обвинениями в сопротивлении при аресте и прочей мелочёвкой. Алан Доу прямо сказал, что на особо тяжкие это не тянет, но схлопотать пять-семь лет ничего не стоит. Разумеется, Тони не устраивало даже это.
Раздался стук, и дверь в ванную открылась. В проёме появилась Пеппер.
— Тони, я... О.
Он махнул рукой.
— Заходи.
Пеппер зашла, закрыла за собой дверь и села на бортик. В руках она держала свёрнутую вдвое газету. Почти всю первую полосу занимал снимок с квадрокоптера Си-Би-Эс, облетевший все новостные сайты. На снимке Баки Барнс закрывал щитом Клинта, Ванду и Человека-Муравья. Щит со звездой странно смотрелся в металлической руке.
Заголовок над снимком состоял из двух слов: «КАПИТАН ВЕРНУЛСЯ».
Тони задержал на нём взгляд, пытаясь представить реакцию Стива Роджерса.
— Когда у вас встреча? — спросила Пеппер.
— В три.
— Уже придумал, что сказать?
— Пока нет.
Пеппер тоже смотрела на заголовок про Капитана.
— Они его любят, — сказала она.
— Кто — они?
— Газеты. Люди.
— Ага, Роджерса тоже любили. Но только до тех пор, пока он служил им, впрягался за них и умирал за них. Но как только он решил побороться не за их жизни, а за свою правду, — тут-то любовь и кончилась.
Пеппер внимательно всмотрелась в лицо Тони. Он разозлился, выпрямил спину и расплескал виски.
— Вот и с Барнсом то же самое. Стоит ему кинуться кого-нибудь защищать — и все газеты напишут, какой он душка. Сукины дети.
— Ты ведь и сам ненавидел Барнса, пока он не спас тебя.
— Ой, всё.
Пеппер сняла с крючка пушистое белое полотенце. Тони встал из ванны, одним глотком допил виски и поставил пустой стакан на бортик. Пеппер отвела глаза.
— Возьми полотенце, пожалуйста.
— Ты чего-то там не видела? — осведомился он.
— У тебя синяк на шее.
— Знаю, — Тони перешагнул через бортик, схватил предложенное полотенце и обмотал бёдра. — Это мне Барнс оставил на память.
Пеппер подняла брови. Тони осознал, что это звучит двусмысленно, и пояснил:
— Вцепился, как клещ, пока летели... А ты думала, это засос?
— Ничего я не думала.
— Да ладно. Сама говорила: если я решил на пятом десятке сменить ориентацию, то флаг мне в руки.
— Похоже, между нами стоит какой-то трансформатор речи. Я говорю одно, а ты слышишь другое.
Тони подошёл к раковине с зеркалом, выдавил в ладонь пену для бритья и обмазал щёки.
— Трансформатор речи работает по-другому, — заметил он. — Меняется кодировка и шифрование, способ передачи данных, форма запроса, но смысл сохраняется, если только не произойдёт каких-нибудь существенных искажений из-за ошибки в системе.
— Не начинай.
— Я просто объясняю, как это работает. Искажения смысла случаются, но это не может быть целью системы.
Пеппер тронула его за плечо. Тони обернулся.
— Опять скажешь, что я невыносим?
Она притянула его за шею. Тони смолк. Губы Пеппер столкнулись с его губами. Это был быстрый, смазанный, слегка неуклюжий поцелуй, будто оба растерялись и забыли, как это делается.
От удивления Тони замер. Пеппер запустила пальцы в его волосы и взъерошила мокрые прядки на затылке. Всё было в пене — подбородки, губы, носы. Пахло виски, цветочными духами и цитрусовой отдушкой.
Когда они оторвались друг от друга, Тони кашлянул и брякнул:
— Мы вроде сошлись на том, что вернёмся к этому в подходящее время.
Пеппер уточнила:
— А сейчас неподходящее?
— Хрен его знает.
— Подходящего времени не бывает.
— Да... Вечно мешает какое-то дерьмо. Но могли хотя бы на яхте!..
— Ты ужасно театрален.
Она опять провела рукой по его волосам. Он послушно подставил голову, как кот.
— Я вся в пене, — сказала Пеппер.
— Точно. Как у Леонардо.
— Чего?
— Ну, Венера, рождённая в морской пене. Вокруг ангелочки. Раковина, всё такое.
— «Рождение Венеры» написал Боттичелли.
— Леонардо.
— Боттичелли.
— Да кто вообще знает твоего Боттичелли?
— Все знают.
— А я не все.
— Твоё эго просто невероятно.
— Да, да, как и я сам.
— Ты ничего не понимаешь в искусстве!
— Ну разумеется. Для этого у меня есть ты.
Пока она не успела возразить, он потянулся вперед и поцеловал Пеппер по-настоящему, никуда не торопясь и ничего не боясь.
Вцепившись друг в друга, они долго стояли напротив зеркала. Одной рукой Тони поправил съезжающее с бёдер полотенце. Пеппер отвернулась к раковине, смыла пену с лица и спросила:
— О чём мы говорили?
Тони признался:
— Я не помню. Наверное, о Барнсе. У меня теперь все мысли сводятся к нему.
— Что насчёт залога?
Тони тоже повернулся к раковине, взял бритву и провёл ею по щеке.
— Доу что-то копает на эту тему. Я бы заплатил любые деньги, но это решит проблему только до суда.
— Значит, надо решать проблему не деньгами.
— А как?
— Так же, как и с Россом. Надо идти ва-банк.
Отвлекшись от бритья, Тони посмотрел на неё со смесью опасения и уважения. Пеппер пожала плечами.
— Что? Ты знаешь другой способ?
— Забыл спросить: а ты действительно договорилась с Т’Чаллой в тот раз?
— Да.
— И если бы Росс не согласился, ты правда перевезла бы «Старк Индастриз» в Ваканду?
— Да.
— Ты понимаешь, что вытворять такие штуки ради меня и Мстителей — это… эээ… слегка…
— Я делаю это ради принципа. Я уже говорила, что буду сражаться за тебя, если пойму, в чём принцип.
— Стало быть, я встал на путь истинный.
— Не зазнавайся.
Сбрив щетину вокруг фирменной бородки, Тони умылся, смыл пену и промокнул лицо полотенцем, висящим на медном крючке около зеркала.
— Слушай, — сказала Пеппер. — Всё, что я хочу сказать, — делай что должен. Если что, я поддержу.
— А что насчёт наших акций? Я же опять уроню их.
— А потом опять поднимешь. Плавали, знаем.
Тони улыбнулся.
— Пеппер, ты лучшая.
— А ты сомневался?
— Уж в чём-чём, а в этом — никогда.


57.

Брюс Беннер бывал в башне Старка часто. На правах гостя даже слишком часто. Были времена, когда он работал здесь, помогая Тони с Альтроном, раза три бывал на вечеринках, строго отмеряя свою дозу спиртного, а однажды даже громил башню в ходе нашествия читаури. Правда, об этом почти ничего не помнил.
Но ещё ни разу Брюс не попадал сюда в качестве постоянного жильца.
Комнату, которую ему выделили, язык не поворачивался назвать комнатой. Её переоборудовали в жилое помещение из конференц-зала. Здесь были потолки под четыре метра, своя ванная, небольшая барная зона, совмещённая с гостевой, закуток с тач-столом, компьютером и мини-лабораторией, где можно было поработать, и, наконец, огромная кровать за ширмой, поражающая размахом. Брюс заметил, что кровать стоит прямо на полу, без ножек. Тот, кто проектировал её, рассчитывал не на человека, а на Халка.
Занятный факт.
Всю ночь Брюс спал, как младенец. Такого с ним давно уже не было. Он проснулся поздно. Постель была слишком мягкой. Он успел привыкнуть к матрасу, брошенному на тюремные нары.
Брюс опустил ноги на пол, встал и прошлёпал к панорамному окну. Улицы делили шумный город на цветные лоскутки. Всё это месиво переливалось и гудело за окнами. Он постучал по стеклу и убедился, что оно бронированное.
— Не принимайте на свой счёт. Это не клетка.
Брюс обернулся. У дверей стоял Вижн в домашней рубашке и брюках. Он держал в руках поднос с белой фарфоровой чашкой, салфетками и блюдцем. На блюдце лежал круассан, а в чашке дымился свежесваренный кофе.
— Да, — согласился Брюс. — На клетку не похоже. У меня богатый опыт на этот счёт.
Вижн поставил поднос на прикроватный столик, закрыл дверь и пояснил:
— Мистер Старк переживает не за Халка. Он боится провокаторов. Бронированное стекло нужно, чтобы защитить вас от солдат.
— Генерал Росс ещё лютует?
— Не уверен, сэр. Си-Би-Эс сообщает, что он подал в отставку. Но мы ещё не знаем, кто придёт на его место.
— Не называйте меня сэром.
— Простите. Это привычка. Хотите, чтобы я звал вас мистером Беннером?
— Брюсом. Мы же в одной команде.
Вижн скованно улыбнулся.
— Вы всё-таки создали Альтрона.
Брюс уже и забыл про это; только сейчас до него дошло, что Вижн считает его кем-то вроде приёмного отца.
— Бросьте это, — посоветовал он.
Вижн посмотрел на диван.
— Могу я?..
— Да, конечно. Садитесь.
Вижн сел. Брюс вернулся к кровати, тоже сел и взял в руки чашку. На нём была мятая пижама, найденная прошлым вечером в ванной. Брюки были слегка коротковаты, но в остальном пижама подошла.
— Что-нибудь известно насчёт Барнса?
— Мистер Старк запланировал на три часа встречу с людьми, принимающими решение по этому вопросу.
— Будет скандалить?
— Сказать по правде, я не в курсе. Мистер Старк закрылся у себя и никого не принимает. Кроме, разве что, мисс Поттс.
— Уверен, он и вас бы принял.
— Не хочу досаждать. Встреча предстоит трудная.
— А были лёгкие?
— В последнее время? Нет, это вряд ли… Вообще-то я зашёл сказать, что на столе лежат бумаги, с которыми вам стоит ознакомиться.
Брюс отпил из чашки, поставил её на поднос и встал. Он узнал документ, ещё не дойдя до стола. С первой строчки документ напоминал о старых временах, когда Брюс ещё жил карьерой учёного.
— Это контракт, — пояснил Вижн. — Для начала годовой. Дальше — как пойдёт дело. Мистеру Старку нужен ваш талант и ваши разработки.
— А что насчёт моего альтер-эго?
— Юристы прописали все условия вплоть до проживания и мер безопасности, которые «Старк Индастриз» намерена предпринять, если вы всё подпишете. Мстители вставили своё веское слово. У нас есть подписи мисс Романофф, мистера Бартона, Лэнга и Ванды. Они обязуются вмешиваться и укрощать Халка без предварительных согласований, если что-то пойдёт не так. Кроме того, мы намерены учредить лабораторию по разработке вакцины, купирующей последствия гамма-излучения. Это очень перспективная область, и вы могли бы стать заодно и тестером.
— Не уверен, что получится. Я многое пробовал.
— Думаю, вы пробовали не всё. У «Старк Индастриз» гораздо больше ресурсов, чем у вас и у компаний, с которыми вам приходилось иметь дело.
Сердце подскочило к горлу Брюса. Он сглотнул ком.
— Хорошо. Я прочту и отвечу.
— Не спешите.
— Барнса тоже держали здесь?
— Да, — сказал Вижн. — В башне. Но, разумеется, в подземном этаже в строгой секретности.
— Выходит, я не первый ваш подопечный с раздвоением личности.
— Вы не подопечный. Он тоже им не был.
— Так кто же мы тогда?
Вижн наклонил голову набок.
— Для компании? Я бы сказал, что вы ценные кадры и материал для работы. А что касается Мстителей и лично мистера Старка, то мне идёт на ум сравнение со стаей.
— С чем, простите?
— Со стаей. Звериной стаей. Я встречал описание подобных случаев в профильной литературе. Боюсь ошибиться в терминах, но члены стаи обладают развитым племенным инстинктом, и он работает даже тогда, когда они сами не отдают себе в этом отчёта. Весь мир стаи завязан на социальных взаимодействиях. Связи прочны, сильны и опутывают все сферы жизни. Каждый член стаи чего-то стоит сам по себе, но он вплетён в общую канву и крепко связан с другими. Иногда даже трудно разобрать, кто, кому и кем приходится, но эти связи крепче родственных. Нечто подобное я вижу и среди супергероев.
Брюс разглядывал лицо Вижна, надеясь прочесть в нём нечто важное, но невысказанное.
— Значит, мы как звери, — сказал он.
— Отчасти да, отчасти нет. Видите ли, когда зверь кого-нибудь убивает, он не задумывается о том, что такое насилие. Не осмысляет его, не испытывает по этому поводу ничего существенного. В философском плане способность осмыслять — это главное отличие.
— Метко замечено.
— Спасибо.
— У вас интересный взгляд на мир, Вижн, но, боюсь, идея со стаей не выдерживает проверку реальностью. Мстителей до смешного легко расколоть, и весь мир это уже видел.
— Расколоть можно всё, что угодно. Люди научились дробить даже алмазы. А если вы пообщаетесь с Его Высочеством Т'Чаллой, узнаете, что и вибраниум не совершенен. Но эти связи внутри Мстителей не исчезают даже после раскола. Если не мешать им, всё быстро вернётся на круги своя.
— Вы оптимист.
— Нет, я просто доверяю статистике.
Брюс поинтересовался:
— А где ваше место в этой стае?
— О, я Ник Каррауэй в «Великом Гэтсби».
— То есть наблюдатель…
— Да.
Этажом выше, в пентхаусе, что-то громыхнуло. Похоже, Тони Старк достал костюм и проверил систему взлёта.
— А вот и сам Гэтсби, — заметил Вижн. — Пойду спрошу, не нужна ли ему помощь.
— Спасибо вам за всё это.
— Пожалуйста. Будьте как дома, Брюс.


58.

Ровно в три часа дня Тони переступил порог зала для собраний, снял зеркальные очки-авиаторы и подошёл к столу. За столом сидели двое. Конгрессмен успел примелькаться в прессе, а вот прокурора Тони видел впервые. Оба привстали при появлении Тони. Он без энтузиазма пожал их протянутые руки и сел на краю стола.
Первым заговорил конгрессмен; он завёл речь о том, как это важно — сохранить плодотворное сотрудничество между Мстителями, полицией, армией и властью, как ценны достижения «Старк Индастриз» для страны и как высоко страна ценит эту компанию и лично Тони Старка.
— Кстати, — сказал Тони. — А где тот человек, которого назначили на должность генерала Росса?
— Опаздывает, — сказал прокурор.
— А кто он? По фамилии?
— Мы пока не знаем.
Тони удивился.
— Что, серьёзно? Вам не сообщили?
— Комиссия одобрила кандидатуру пару часов назад. Сегодня очень трудный день, мистер Старк.
— Ну, бывали и потруднее.
Конгрессмен снова переключился на программную речь. Тони пропустил слова сладкоречивого бельмеса мимо ушей, но с удовольствием отметил, что конгрессмен подлизывается. Стало быть, дела демократов совсем плохи.
Впрочем, и у республиканцев по вопросу Мстителей расклад был не лучше. Общественное мнение склонялось в пользу Мстителей, а обе партии слишком мало с ними сотрудничали. В былые времена они на всякий случай дистанцировались от шайки неуправляемых супергероев, во времена заковианского соглашения единым фронтом обличали супергероев в прессе, а теперь изо всех сил пытались наладить контакт. Положение Тони было выигрышным, с какой стороны ни глянь. Оставалось только придумать, как обернуть эту победу в сторону Барнса.
Не дослушав прокурора, Тони сказал:
— Вашу позицию по Мстителям я понял. А что насчёт Зимнего Солдата?
Конгрессмен бросил взгляд на прокурора.
— Да, — сказал прокурор. — Да, мы как раз работаем по этому вопросу.
— И много уже наработали? До меня дошли слухи, что доказательств мало.
В голосе прокурора мелькнуло раздражение.
— Мистер Старк... Вы, я, господин конгрессмен... Да что там, чуть ли не каждый гражданин этой страны... Все понимают, что Зимний Солдат убил больше людей, чем холера.
Тони предложил:
— А вы докажите.
— Материалов дела немного, это правда, — согласился прокурор. — И ни одно не даёт нам возможности предъявить обвинение в убийстве.
Тони промолчал, предчувствуя, что сейчас прокурор достанет козырь из рукава. Так оно и случилось.
— Мы надеялись, что вы поможете нам, а мы — вам.
— Каким образом?
— У нас есть протоколы допроса мистера Земо, осуждённого за теракт в Вене. Он утверждает, что у вас был конфликт со Стивеном Роджерсом...
— Это не новость.
— ...из-за Зимнего Солдата.
Не меняясь в лице, Тони уточнил:
— Разве? Мне казалось, речь шла о заковианском соглашении. Или вы знаете что-то, чего не знаю я.
Прокурор кашлянул. Конгрессмен смотрел в стол.
— Я говорю о ваших родителях, мистер Старк. По моим сведениям, в конфликте фигурировала плёнка с камеры наблюдения. Запись датирована декабрём девяносто первого года.
«В конфликте фигурировала плёнка». Ну и выражения.
— Саму плёнку мы не нашли, но мистер Земо утверждает, что на той записи Зимний Солдат убивает Говарда и Марию Старк. Это ваши родители.
— Спасибо, я ещё помню их имена.
— Прямо сейчас мы не можем выдвинуть обвинения, но если бы вы дали показания и согласились выступить истцом, мы бы приложили все усилия, чтобы восстановить справедливость. Вы, вероятно, хотите... нет, не мести, разумеется... но правосудия. Любой на вашем месте этого хотел бы. Мы на вашей стороне, мистер Старк. И мы можем помочь вам. Что скажете?
В памяти всплыли картинки, одна за другой: вот машина летит на обочину, вот Говарда выволакивают из салона и роняют на землю. Он сидит, не вставая, и изумлённо смотрит снизу вверх на Зимнего Солдата. Говарда бьют. Голова беспомощно откидывается назад. У всесильного отца перед смертью жалкий и растерянный вид. Маму почти не видно.
Когда-то давно — так давно, что уже не вспомнить ни имён, ни обстоятельств, — кто-то сказал Тони Старку, что нации и общности могут проявлять коллективные чувства. Можно сбиться в группу и вместе кого-нибудь ненавидеть, или любить, или осуждать, или даже убивать. Коллективные чувства многообразны, но простоваты. Не нужно быть личностью, чтобы включиться в них.
Но одна вещь недоступна коллективному разуму. Её можно освоить лишь в одиночку.
Это прощение.
Тони машинально сжал правую руку в кулак. Ногти больно впились в ладонь. Вслед за одними картинками пришли другие: лицо Баки Барнса, бледное и почти испуганное. В глазах тоска и мука. Срывающийся голос выдаёт с потрохами. «У меня не было такой цели — стереть с лица Земли фамилию Старк».
— ...мистер Старк?
— Да.
— Так что вы скажете? Насчёт обвинения в убийстве?
А что тут скажешь, подумал Тони. Я всё решил ещё тогда, когда забрал резервуар у Т'Чаллы. Зимний Солдат лежал в нём, пристёгнутый ремнями. Веки покрылись инеем. Он спал, не зная, сколько воды утекло с тех пор, как он заснул; не зная, что Кэп мёртв, что сам он переброшен на другой континент, что расклад сил на политической арене неумолимо меняется. Он не знал, что Тони Старк — новый хозяин резервуара, и сколько в Старке ярости, и как он устал от неё.
Ничего-то он не знал.
В отличие от Тони.
— Не понимаю, о чём вы, — сказал Тони. — Мои родители погибли в автокатастрофе двадцать пять лет назад.
— Но показания Земо...
— Вы нашли, кого слушать. Почему я должен принимать во внимание слова сбрендившего террориста? Такие байки печатают в каждом таблоиде. Но ладно ещё Земо и таблоиды. А вы-то, служитель закона? От вас я такого не ожидал.
— То есть никакой плёнки вы не видели?
— Нет, не видел.
— И вы готовы сказать то же самое под присягой?
Тони хмыкнул.
— Господин прокурор, если это допрос, то обсудите присягу с моими адвокатами. Отличные ребята. Подвешенные языки, острые зубы, голодные глаза.
— Разумеется, это не допрос, — поспешно сказал прокурор.
— Чудно. Знаете, у моего отца была присказка: нельзя сначала стрелять, а потом целиться.
— Я и не собирался. Я лишь хочу повторить, что следствие на вашей стороне, мистер Старк.
— Ура.
— Даже если забыть эту версию с убийством, мы всё равно знаем, что ваши отношения с Зимним Солдатом оставляли желать лучшего.
— Да неужели? — Тони достал смартфон, открыл твиттер и отфильтровал ленту. — Глядите, господин прокурор. Это выдача по тегу «Айронвинтер». Как, по-вашему, на что это похоже?
Прокурор посмотрел на экран и тут же отвёл взгляд.
— Глядите-глядите, — Тони поскроллил вниз. — Тут на третьем экране чудесные фотографии в полёте над Манхэттеном... а на четвёртом рисунки с тентаклями... Ух ты, какая прелесть! Железный Человек и Зимний Солдат, идиллия с сердечками и розочками. Разве не мило? Обожаю твиттер. Хотите, пришлю вам ссылки на рабочую почту? Прикрепите к материалам дела, я поставлю цифровую подпись. Напишу: так и так, Зимний Солдат — душка. Вам ведь нужны показания Тони Старка? Не упустите свой шанс.
— Ну зачем вы так...
— Как?
— Вы злитесь на нас.
— Я совсем не злюсь.
Тони не лгал. Злость была роскошью, которую он не мог себе позволить. По крайней мере, сейчас.
— Хорошо, — сказал конгрессмен. — Поддерживать обвинение вы не хотите. Что же вам нужно?
— Я хочу, чтобы с Джеймса Барнса сняли все обвинения. По-моему, это ясно как день.
Брови конгрессмена поползли вверх. Тони слишком часто видел на лицах людей такое выражение, и оно давно уже не задевало его за живое.
— Вы это серьёзно?
— Да.
— Мистер Старк, будьте благоразумны. Зимний Солдат — русский наёмник...
— А Джеймс Барнс — бруклинский парень, который наравне с Роджерсом воевал за Америку. Кстати о нём, я хочу, чтобы Роджерса реабилитировали.
— Вы шутите.
Убеждённый тон конгрессмена неприятно царапнул слух.
— Я же сказал, что всё серьёзно.
— Я вам не верю. Вы ведь Железный Человек. Должны же быть какие-то рамки.
Тони сложил руки на столе, наклонился вперёд и сказал:
— Вы меня с кем-то путаете. Вы, похоже, думаете, что в мире есть такие вещи, на которые я не способен. Вы думаете, что супергерои, все как один, честные и высокоморальные... Что ж, Кэп, может, и был таким. Но я не Кэп.
— Мистер Старк... — снова начал конгрессмен.
Тони передразнил:
— Мистер Старк, мистер Старк! Ну хватит уже. Завязывайте.
— Мы надеемся на вашу порядочность.
— И напрасно, — Тони ласково улыбнулся. — Моя порядочность — это миф. Я способен на любую подлость.
— Ну что вы...
— Я много думал об этом в последнее время... Все вокруг называли меня опасным психом. Вы в том числе. Я, конечно, отмазывался, но вам по секрету скажу, что это правда. Я действительно отморозок. Если понадобится, пойду по головам. Ходил уже не раз, мне это даже нравится. Я вас подставлю. Куплю, продам, а потом снова куплю, причём задешево. Дам такую пресс-конференцию, что вас сожрут с потрохами. Захочу — перевезу компанию на другой континент и заберу с собой пятнадцать тысяч рабочих мест. Совру в суде под присягой. Живого места не оставлю. Сведу вас в гроб, а потом ещё на костях попляшу.
— Вы не посмеете.
Тони улыбнулся ещё шире.
— Готовы рискнуть? Я — да.
— Суда не избежать, — сказал прокурор. — Барнса всё равно осудят.
— Это не моя проблема, — ответил Тони.
— Вы просите невозможного.
— Прошу? — переспросил Тони. — Ну уж нет. Это совсем не просьба. Я обрисовываю условия сотрудничества. Раз закон велит судить Зимнего Солдата — судите. Но после суда мне нужно помилование.
— Что, простите?
— Помилование, — повторил Тони. — С личной подписью президента Соединённых Штатов.
— Да вы просто с ума сошли!
— Может, и так. Но я советую хорошенько подумать, нужен ли вам такой враг, как я. Вы вроде что-то говорили про плодотворное сотрудничество с Мстителями. Вот, пожалуйста. Я готов публично признать, что мы с вами сошлись полюбовно, у супергероев нет претензий к демократам и республиканцам, вместе взятым, и мы в любой момент кинемся на защиту народа. Не за бесплатно, конечно. Моё условие — помилование Капитана Америки.
— Причём тут Капитан? Он же мёртв.
— Я так не думаю.
Повисла тишина. Конгрессмен моргнул. Глаза у него были бесцветные.
— Кажется, я не совсем верно вас понял... Речь шла о Барнсе.
— Да, всё верно.
— Не хотите же вы сказать...
— Вы видели его со щитом.
— Мстители не смогут принять такого человека в свои ряды.
— Беннера приняли, Муравья приняли...
— Комиссия не позволит.
Тони хотел огрызнуться, но его опередили. За спиной раздался голос:
— Комиссия больше не формирует состав Мстителей.
Тони оглянулся. Отдуваясь, от дверей к столу шёл полковник Роудс в парадной форме. Из-за экзоскелета он двигался медленно, но уже мог твёрдо стоять на своих двоих. Он сел на ближайший стул, выпрямил спину и сказал:
— Простите за задержку. Я не так быстр, как мой предшественник.
— Полковник Роудс, — сказал конгрессмен.
— Сэр.
Прокурор приоткрыл рот от удивления. Тони буравил Роуди взглядом через стол.
Конгрессмен нашёл слова быстрее всех.
— Ваше назначение... эээ... весьма неожиданно.
— Комиссия пришла к выводу, что к переработке соглашения лучше привлечь человека, у которого есть подходящий опыт. Так уж вышло, что единственный супергерой в отставке — это я.
— Хм... Поздравляю с назначением, полковник.
— Спасибо, сэр. Что я пропустил?
— Мы как раз обсуждали условия сотрудничества с Мстителями. Мистер Старк... эээ... предлагает забыть все неурядицы, помиловав Барнса. А вы что скажете?
— Это в компетенции президента, если я верно понимаю.
— Но каково ваше мнение?
Роуди сцепил пальцы в замок. На Тони он не смотрел.
— Вряд ли это законно — судить Барнса за преступления, совершённые Зимним Солдатом.
— Вопрос о его вменяемости будет решён на психиатрической экспертизе, — сказал прокурор.
Тони молчал, выжидая. Роуди покусал губы.
— Зимний Солдат опасен, — сказал он. — В этом нет сомнений.
— Вот и я о том же.
— Опасен, как Халк, как Клинт Бартон и Наташа Романофф, как все люди с особыми навыками и способностями, — закончил Роудс.
— Но нельзя же прощать им всё подряд. Наступит анархия! Мы должны провести показательный процесс, который дал бы понять всем, что мы... мы держим ситуацию в руках, и беззакония больше не будет.
— Разумеется. Но вы бы как хотели? Чтобы эти люди сражались за нас или против нас?
Тони усмехнулся.
— Я бы хотел, чтобы они были за нас, — напрямик сказал Роуди. — Может быть, они и несовершенны, но ничего лучше сейчас нет. Ни одно преступление не должно быть спущено на тормозах, но в случае с Зимним Солдатом речь не идёт о сознательно совершённых убийствах. Я считаю этого человека скорее жертвой, чем обвиняемым. И я не вижу смысла устраивать показательный суд и превращать этих людей во врагов только затем, чтобы продемонстрировать обществу, что мы всё ещё контролируем ситуацию.
Конгрессмен уязвлённо смолк. Прокурор тоже молчал. Тони с грустью подумал: что за беда. В прежние времена победы и достижения отмечались ярче. А теперь что? Победил — и ни подиумов, ни фейерверков, ни фанфар.
И куда только мир катится.
Они опять заговорили, но Тони уже не вслушивался. Он встал из-за стола.
— Что, всё? — спросил конгрессмен.
— А вам что-то ещё от меня нужно?
У конгрессмена зазвонил телефон. Он извинился, взял трубку и отошёл к окну. По обращению Тони понял, что конгрессмен беседует с вице-президентом. Разговоры за столом стихли.
— Ну, — сказал Тони, — сообщите, когда ждать заявления президента.
Прокурор глядел на него обескураженно. Тони двинулся к двери.
Около дверного проёма его догнал голос Роуди.
— Тони.
Он остановился. Тяжело ступая, Роудс доковылял до него. Тони подставил ему плечо, и Роуди с благодарностью схватился.
— Чёрт. Подводит иногда.
— Как протез, пашет?
— Да, только заедает чуток в колене.
— Пришли с курьером на доработку, я поправлю.
— Да ладно, не надо.
— А я говорю, пришли.
Они встретились взглядами.
— Прости меня, — сказал Роуди. — Маху дал.
Что-то подсказывало: если бы Роуди мог покраснеть, он бы покраснел. Тони потянулся вперёд, обнял его и хлопнул по спине.
— Забыли.
Роуди кивнул. Тони отстранился, ещё раз потрепал его по плечу и повторил:
— Привози экзоскелет. Заодно впилю тебе пищалку с Эй-Си-Ди-Си.
— Лучше с Тейлор Свифт, — с улыбкой сказал Роуди.
— Не притворяйся. Я же знаю, что ты старпёр.


59.

Прощение… Прощение, прощение.
Забавная штука.
На своём веку Баки Барнс повидал много хорошего и ещё больше дурного. Он видел вещи, которых не хотел бы видеть, и сталкивался с непростительными поступками, удивляясь тому, что иногда их всё-таки прощают.
Какое-то время его занимала эта мысль — слабая, едва трепыхающаяся идея о том, что даже самые страшные события имеют свойство рано или поздно забываться, теряться во тьме времён. Великие трагедии не оставляли существенного следа на теле планеты. Умирали хорошие парни. Умирали и плохие. Голубой шарик вертелся в холодном и тёмном космосе, зима сменялась весной и летом, осень — зимой. Время мало-помалу отбирало у Баки Барнса те немногие богатства, которыми он располагал: сначала босоногое детство, потом бесшабашную юность, мирную жизнь без войны, руку, свободу, эпоху.
В конце концов, время отобрало у Баки самое дорогое — представление о том, кто он такой, и Стива.
Баки ненавидел время. Но был и побочный эффект. Вместе со счастьем время забирало и горе, а потом — где-то в финале, — иногда даровало прощение.
Люди прощали даже не поступки, а человека, который их совершил.
Он сидел в длинном коридоре на жёсткой лавке. Запястье живой руки немного побаливало от наручников. По регламенту наручники должны были снять позже. Рядом на лавке томились ещё двое заключённых. Один из них с любопытством посматривал на него. Баки уже привык к этому и не обращал внимания.
Полчаса назад ему выдали личные вещи — те, что были при нём во время ареста. Он переоделся в джинсы, нашёл в кармане чёрную резинку для волос и стянул длинные патлы в хвост. В другом кармане лежал фантик от жвачки «Стиморол» с маркировкой «Сделано в США».
Баки долго смотрел на маленький звёздно-полосатый флажок.
Охранник заглянул в коридор и назвал по фамилии одного из заключённых. Заключённый встал, с уважением кивнул Баки. Баки улыбнулся ему. Заключённого вывели. Грохнул замок на двери.
Он должен был чем-то занять голову, а потому стал думать об Америке. Странно, с какой естественной лёгкостью эта страна вернулась в его личный мирок; даже советская звезда на металлическом плече теперь больше напоминала о каком-нибудь штате, чем о красной книжке с командами, и краткосрочное заточение в тюрьме ничего не смогло изменить.
Американская культура, думал он, это культура колонизаторов. Люди, населившие эту землю, приехали из-за океана, спасаясь от нищеты, войн и разрухи, от непомерных налогов, от беззакония, от феодальных повинностей. Эта культура начиналась с бегства и воплощённого кошмара, с пересечения Атлантического океана в поисках свободы и лучшей жизни. Дикий континент заражал первых поселенцев цингой и дизентерией.
Это не было легко, сказал он себе. Это никогда не было легко. И никогда не будет.
Но так уж вышло, что весь американский народ состоит из беглецов и захватчиков. Все, как один, Зимние Солдаты. Может быть, им придётся впору такой же Капитан.
Снова заскрежетал замок, и голос охранника сказал:
— Джеймс Бьюкенен Барнс. На выход.
Баки встал. Его взяли под локоть, слегка придерживая левую титановую руку. Из одного коридора он вышел в другой, поменьше. Там его остановили около стола, забранного решёткой. За столом сидел другой охранник. Он расстелил перед собой вчерашнюю газету, развёрнутую на полосе с тремя крупными фотографиями: слева было лицо президента, по центру — вид Баки со щитом, справа — Стив.
Заголовок гласил: «КАПИТАН СНОВА С НАМИ».
Оба охранника заметили, куда смотрит Баки. Тот, что сидел за столом, подал бумаги и попросил:
— Распишитесь, пожалуйста. Тут сказано, что мы вернули вам личные вещи.
Второй охранник достал ключ и, немного повозившись, снял с Баки наручники.
— Спасибо, — сказал Баки, с наслаждением размял запястье и расписался в документах.
По столу поползла фотография мальчика. Охранник толкал её локтем.
— Сэр, — сказал он. — А вы не могли бы… Это мой сын. Он фанат, и я… в общем… не могли бы, нет?
Баки не сразу понял, чего от него хотят, а когда понял, даже застыл на секунду.
— Подписать фото?
— Да. Если не трудно.
— А что написать?
— Ну… Его зовут Рон.
Баки перевернул снимок и написал на обороте: «Рону от сержанта Барнса. Держи хвост пистолетом».
— Нет-нет, — сказал охранник. — Пишите как есть.
Баки зачеркнул «от сержанта Барнса» и вывел: «от Капитана». На середине фразы рука чуть не дрогнула.
— Спасибо, сэр.
— Не за что.
— Ну… удачи? Извините, если мы вам…
— Нет, — сказал Баки. — Никаких проблем. Это вам спасибо.
Вместе со вторым охранником он пошёл к табличке «Выход».
— Что-то у вас и куртки нет, — заметил охранник.
— Я отдал её Брюсу Беннеру, — вспомнил Баки.
Охранник живо поинтересовался:
— И как он, этот Беннер? Говорят, страшен.
— Да нет, — сказал Баки. — Мужик как мужик.
Охранник приложил пропуск к считывателю, загромыхал замком и вывел Баки во двор. Солнце стояло в зените. Баки посмотрел в небо. Полуденный зной жёг плечи и вынуждал щуриться.
— Ох ты ж, — сказал охранник. — Это за вами?
Баки посмотрел за колючую проволоку. На парковке перед тюрьмой стоял серебристый «Тесла Родстер» — уже не новый, но всё ещё сияющий двухместный электрокар. Крыша была откинута. Из салона неслось что-то старое и знакомое. «Нирвана»? Нет. «Металлика».
— Да уж, — сказал Баки. — За кем же ещё.
Его довели до забора. Он пожал руку охраннику и вышел, миновав колючую проволоку. На водительском месте электрокара сидел Старк в очках-авиаторах и футболке «Fuck the police». Баки запрыгнул на второе сиденье и стукнулся коленом о звёздно-полосатый щит в ногах пассажирского кресла.
— Ауч! Проклятье!
— А ты как хотел, — сказал Старк, убавив музыку. — Супергеройство — это сплошная боль.
Баки фыркнул. Старк безмятежно жевал жвачку.
— Милый хвостик… Новое слово в имидже Капитана Америка. Пидорок с резиночкой… Какое время — такой и символ.
— Да пошёл ты.
— Я скучал по тебе. Выглядишь ужасно.
— И ты не красавчик.
— Да ладно? Миллионы людей не могут ошибаться.
— Ещё как могут, — Баки стянул хвост потуже. — Миллионы людей ошибаются постоянно.
— Нет, я правда скучал, — сказал Старк. — Без шуток.
— Знаю.
— А ты засранец! Нет бы сказать «я тоже».
— Спасибо, что вытащил. Я этого не забуду.
Старк прикусил язык. Баки смешило то, как тяжело ему даётся искренность. Он подумал: подколоть его, что ли?
И не стал.
— Куда едем? — спросил он.
Старк пожал плечами.
— Не знаю. Вперёд.
Баки откинулся на спинку кресла, взял щит и положил его на колени. Щит нагрелся на солнце, а красная звезда в обрамлении сине-белых полос сверкала в его лучах.
— Вперёд так вперёд, — согласился он.
Машина тронулась, выехала с парковки и полетела по шоссе.

fin.