«Знай своё место», глава 7
На фоне этой главы автор кричит, бегает кругами и дышит в пакетик.

Название: Знай своё место
Фандом: Civil War
Герои: Тони Старк и Баки Барнс
Жанр: драма
Размер: макси (в процессе)
Рейтинг: R
Предыдущие главыПервая глава — roksen.diary.ru/p209099367.htm
Вторая — roksen.diary.ru/p209127475.htm
Третья — roksen.diary.ru/p209156518.htm
Четвёртая — roksen.diary.ru/p209171062.htm
Пятая — roksen.diary.ru/p209251664.htm
Шестая — roksen.diary.ru/p209360662.htm

Глава 7
Побег

~ 4 500 слов23.

Недоумок. Бестолочь. Идиота кусок! Как можно было забыть аппарат ИВЛ? Ты бы ещё башку забыл!
Спокойно, спокойно, не всё потеряно. Проблемы с вентиляцией лёгких возникнут не раньше, чем через полчаса после инъекции. Прошло только десять минут. Времени полно.
Господи, прошло уже десять минут, а ты до сих пор ни хрена не сделал.
Подготовительные работы заняли больше времени, чем рассчитывал Тони. Всё потому, что провода на плече Барнса успели растрепаться. Пришлось оголять их, подчищать и изолировать. Кроме того, два провода требовалось срастить. Тони сделал скрутку, кусачками перекусил лишнее, а для надёжности пропаял соединение. В другой раз он бы управился быстрее, но сейчас нервничал.
Закончив с проводами, Тони потянулся к кейсу, достал протез и проверил стыки. Всё подходило. Трёхмерная модель не подвела.
Барнс что-то промычал. Тони почудилось неразборчивое ругательство.
— Знаю, знаю. На твоём месте я бы тоже орал дурниной. Но давай договоримся: ори, только когда будет больно. А то мы совсем запутаемся.
Барнс затих. Тони поднёс протез к его плечу. Не запутаться бы с проводами. Грёбаные русские разводили их как-то по-хитрому. Пару дней назад Тони тренировался, отрабатывая навык до автоматизма: вот здесь отвести в сторону, вот тут соединить, о том проводе забыть до поры до времени, а вот этот вообще не трогать — он соединён с устаревшей системой, которой больше нет.
Тони шаг за шагом восстановил в уме всю последовательность действий и приступил к делу. Раз или два ему пришлось прерваться на несколько секунд, чтобы подышать и унять дрожь в руках. Барнс неотрывно смотрел на Тони.
— Жаль, что ты не можешь ответить, — сказал Тони. — Люблю болтать, когда что-нибудь мастерю. Однажды я создал искусственный интеллект, чтобы было с кем переброситься парой фраз, пока колупаюсь над костюмами. Всем сказал, что это ради технического прогресса, но на самом деле класть я хотел на прогресс... Вы вроде знакомы, да? Его зовут Джарвис. Вернее, нет. Его зовут Вижн… Всё время забываю имена. Хреновый из меня получился бы папочка. У нас с Говардом много общего.
Барнс почти не моргал. В уголках глаз скопилась влага. Веки трепыхнулись, и слеза сползла на щёку. Тони захотелось чем-нибудь вытереть её, но под рукой не нашлось платка.
— Чёрт… Ты моргай хотя бы… Барнс. Моргни, пожалуйста.
Барнс моргнул.
— Молодец, так и продолжай. Вот сейчас трудный момент.
— М-м-м…
— Да, знаю, больно. Потерпи минутку.
— М-м-м!
— Вот теперь всё. Можешь выдохнуть. Фух, полдела сделано… Сколько прошло времени? Тринадцать с половиной минут. Чудесно. Мы укладываемся. Эй, Барнс, ты как?
Барнс молчал.
— Я бы заткнулся, но не могу, — сказал Тони. — Мне тоже страшно.
Страшно ему... Улётный подход. Да, мистер Старк, великим хирургом тебе не стать.
— Если бы ты мог ответить, я бы сейчас сказал: прости, дружище. Это для твоего блага и тому подобная ерунда. Любимый конёк супергероев — херня про общее благоденствие. Ненавижу такое. Но, каюсь, грешен. А ты?
По виску стекла капля пота. Тони вытер её рукавом, не отвлекаясь от работы.
— Господи, Барнс, какой я только херни не делал, но чтоб так… Правда, прости… Интересно, что бы ты ответил? «Старк, засунь себе в жопу извинения». Милая была бы беседа… Эй, ты там не уснул?
— Мммм!
— Больно?
Тишина.
— Отлично… Значит, я пока не налажал… Слушай, Баки. Я могу называть тебя Баки? Эти ублюдки из «Гидры» навертели тут такое, что мама не горюй. Знаю, ты сейчас думаешь, что я ничем от них не отличаюсь. Может, ты даже прав. И всё же эти парни поехавшие... С ними лучше не связываться. Однажды я пересрался с одним русским суперменом. Его звали Иван Ванко. Имя такое же нелепое, как он сам... Но мужик оказался лютый и чуть не свел меня в гроб. Потом мы уделали его вместе с Роуди. Барнс, ты помнишь Роуди? Впрочем, неважно. Что самое смешное, Ванко мстил мне за папашу. Там была мутная история с совестско-американскими разработками. Мой старик успел поднасрать папаше Ванко. Он всем успел поднасрать. Чёрт. Что я несу… Может, это нервы? Или ПТСР? Да, похоже на ПТСР… Навязчивые мысли о травме, непроизвольные воспоминания, избегание, угроза, соматические расстройства… Гляди, я уже ставлю себе диагноз, хотя ещё даже не гуглил. Вот сейчас будет ещё один стык… Но он несложный… Ведь несложный же? Промычи что-нибудь, чтоб я понял, что не убил тебя.
— Ммм.
— Спасибо. Теперь мне стало легче. О чём мы говорили? О моём папаше. Ты вроде знал его, да? Капитан знал. Стало быть, и ты тоже. Дерьмово, когда в приступе горячки убиваешь не случайного прохожего, а человека, которого лично знал. У тебя самого нет ПТСР? Хотя с чего бы. Ты же крепкий, как гвоздь. Это я псих ненормальный… Даже завидую немного. Откровенно говоря, день, когда ты убил моего папашу, был не худшим днём в истории человечества…
Рука опять дрогнула. Тони чертыхнулся и отвёл паяльник в сторону. По детской привычке он поднёс ладонь к лицу и прикусил кожу под большим пальцем.
— Господи, какой же я козёл. И как только Пеппер меня терпела. В следующей жизни она станет священной коровой, а я навозным жуком, и мы никогда не сможем быть вместе.
Тони помотал головой, отгоняя морок, надул щёки, выдохнул и снова взялся за паяльник. На руке остались следы от зубов. Он проверил время. Прошло уже семнадцать минут.
— Барнс, у меня есть две новости. Хорошая новость в том, что ты не сдохнешь. А плохая... Скорее всего, ты убьёшь меня. Но всё плохое относительно, не так ли?
Тони наклонился к лицу Барнса и пощёлкал пальцами.
— Ты как? Всё нормально?
Барнс моргнул. На всякий случай Тони убрал инструменты в кейс. Особенно его беспокоил паяльник. После такого приключения Барнсу могло прийти в голову что угодно.
Титановая рука сидела как влитая. Тони ещё раз осмотрел её и понадеялся, что не ошибся с креплениями. Его утешало, что этот способ стыкования был не раз опробован с костюмами. Система не давала осечек, начиная с двадцатого Марка. Не было причин думать, что всё полетит к чёрту именно сейчас.
Это всё нервы. Нервы и новизна. Раньше ты навешивал девайсы только на себя. Железный Патриот не в счёт — если посмотреть правде в глаза, Роуди просто спёр готовый костюм, а правительство присвоило заслугу.
Да, раньше ты отвечал только за себя. Тестируя разработки, рисковал собственной шкурой. Была бы возможность, ты бы и руку присобачил к себе. Но обойтись своими силами не получается. Рано или поздно наступает момент, когда твои косяки ставят под угрозу чью-нибудь жизнь. И вот это самое страшное.
Быть одному не страшно. Съехать крышей не страшно. Случайно самоубиться — тоже ерунда.
Страшно быть с кем-то. Навредить кому-то. Отвечать потом за это. Страшно слушать мать, потерявшую сына в Заковии, и смотреть в глаза парализованному Роуди. Как там говорил Кэп? Мы должны сами нести ответственность, а не передавать её комиссии ООН.
Какие славные, красивые слова — ответственность, самостоятельность, сила духа... На словах всё просто. А попробуй пожить так — и узнаешь, что к чему.
— Так, — сказал Тони. — Протез на месте. Сейчас я вколю тебе антидот. Предупреждаю, там в составе адреналин, так что тряхнёт будь здоров.
Снова сверил время: пора. Достал шприц и снял колпачок. Он потрогал живую руку Барнса, прощупывая вену. Рука была сильная и горячая. Пульс бился часто: ударов сто в минуту, не меньше.
Тони ввёл иглу в вену и нажал на поршень. Он почти чувствовал, как антидот разливается по кровеносным сосудам Барнса. Вытащив иглу, Тони отполз назад и отбросил шприц к стене. Барнс закашлялся и выпучил глаза. Обе его руки — и живая, и титановая, — рефлекторно дёрнулись. Тело свело судорогой. Тони увидел, как шевельнулись пальцы протеза. В памяти всплыли картинки из старого фильма про монстра Франкештейна.
Он живой, подумал Тони.
Боже. Я всё-таки не убил его.
Кэп, ты видишь? Я его не убил!
В эту минуту Тони захлестнуло такое дикое, необузданное счастье, что он чуть не расхохотался от облегчения. Барнс поднялся на колени. Грудная клетка вздымалась и опускалась.
— Ты в бога веришь? — прохрипел он.
— Ч... что?
— В бога, говорю, веришь?
— Не знаю.
— Лучше тебе поверить... Давай. Молись.
Барнс встал на ноги, шарахаясь от новой руки. Он сжимал и разжимал пальцы, двигал плечом, сгибал и разгибал руку в локте. Тони догадался, что он прикидывает, как лучше ударить.
Тут Тони вспомнил, что дело ещё не кончено, отполз ещё на метр и активировал перчатку. Барнс угрожающе наступал на него. В глазах светилось чистое бешенство.
— Ещё минутку, — попросил Тони. — Буквально минутку — и можешь хоть в землю меня зарывать.
— Пошёл ты.
— Извини за это.
Тони нажал на кнопку под запястьем, включил синтезатор речи и зажмурился. Он услышал два тяжёлых шага, а затем механический голос, произносящий слова на незнакомом языке.
— Желание.
Барнс остановился.
— Ржавый...
— Нет... Старк! НЕТ!
Тони открыл глаза. Лицо Барнса исказилось от ужаса. Он обхватил голову руками, не рассчитал силу и сам себя ударил.
— Прости, — прошептал Тони. — Прости, прости, прости.
Барнс не слышал. Он издал стон, переходящий в рык. Он попытался кинуться на Тони, но вдруг его титановая рука сама собой вскинулась.
— Семнадцать.
— Что за чёрт?!
Тони подумал: я ещё успею снять перчатку и бросить её к стене. Или не успею?
Да пошло оно всё.
— Рассвет.
Титановая рука нашла мишень, нацелилась на Тони и пальнула инфразвуком.
Удар был подобен пушечному ядру: тяжёлая, тупая, мощная боль отбросила Тони и отдалась грохотом в каждой части тела. Голова раскалывалась на куски. Он ослеп и оглох. Несколько мгновений он барахтался в темноте, потом моргнул — и зрение вернулось. Лёжа на полу, он смотрел, как Барнс, шатаясь, бредёт к нему через комнату, хватает за грудки и трясёт. Тони не слышал, что он говорит. Из носа текло что-то липкое и горячее. Из ушей тоже. Тони с трудом сфокусировал зрение и посмотрел на перчатку. Электроника явно сдохла. Это означало, что трюк с инфразвуком сработал.
Больше его ничего не волновало. Размякнув, он болтался в руках Барнса, как плюшевая игрушка. Озверев, Барнс схватил его за шиворот и по полу поволок к лифту.
В ушах начало звенеть. Двери лифта раскрылись. Барнс зашвырнул Тони в кабину и, не церемонясь, прижал его палец к считывателю отпечатка. Рука заболела. Тони охнул и пробормотал:
— Сработало.
Язык еле ворочался во рту.
— Барнс... Ты меня слышишь? Сработало...
По рывку Тони понял, что лифт поехал наверх. Голова соображала так плохо, будто принадлежала кому-то другому. Двери снова разъехались. У Тони не было сил встать. Титановая рука сграбастала его за ворот пиджака. В полубессознательном состоянии он подумал: надо же, как удался хватательный рефлекс. Это русские придумали или я?
Он не помнил.
Ещё один удар. Потом ещё. Тони закрыл глаза, открыл и увидел перед собой узор на ковре. Узор был ужасен, а от ковра воняло средством для чистки. Сильно ныла скула. Похоже, Тони только что схлопотал удар по морде титановым кулаком. Удар оказался не очень сильным, но это была только разминка. Барнс дёрнул Тони на себя, приподнял и вломил ещё раз, теперь уже под рёбра. Рот наполнился горячей солёной кровью. Тони запрокинул голову вверх, но кровь всё равно капнула на джинсы и футболку.
Барнс занёс титановый кулак. С новой рукой он легко держал Тони на весу. На смену звону в ушах пришло громкое свистящее дыхание. До Тони вдруг дошло, что ещё один удар превратит его лицо в кровавую кашу. Тони сам прикрутил к протезу пневматику. Скорее всего, лицевые кости просто сломаются. Он услышит хруст... Или скрежет... Или ещё что-нибудь. Как скоро люди теряют сознание после таких ударов? Хорошо бы сразу вырубиться и сдохнуть в больнице, не приходя в сознание. Если повезёт, этим всё и кончится. Если нет, лицо придётся собирать заново, как паззл из кусочков.
Интересно, Пеппер согласится выйти замуж за урода? Как знать, вдруг она любила Тони Старка за то, что он был красавчиком. Больше вроде бы не за что.
Вот будет облом.
— Ну и чего ты ждёшь? — промямлил Тони. — Бей.
Почему-то Барнс не торопился.
— Бей, говорю.
— Стив сказал, что не всё решается кровью.
Барнс опустил руку. Тони разобрал нервный смех.
— Вы оба... блядь... неисправимы...
Смеяться было больно. Что-то сдавливало ему рёбра. Может быть, это перелом? Хотя нет. Когда рёбра сломаны, в груди болит не так. Боль текла в лопатки, в левую руку и в живот.
— Неисправимы, — повторил он, но не смог внятно выговорить это слово.
Лицо Барнса странно переменилось.
— Старк, — позвал он.
Тони начал сползать на пол.
— Старк! — рявкнул Барнс. — Смотри на меня!
Тони посмотрел.
— Что это было? С рукой.
— Тест... тестирование... сработало... теперь тебя не возьмёшь... кодом...
— Что ты там бормочешь? Внятно говори.
В груди давило уже нестерпимо.
— Старк, мать твою! Не отключайся! Ты меня понял? Не отключайся. Вызывай робота. Где Пеппер?
— Не знаю.
— А робот? Пятница или как его там?
— Перчатка... неисправна. В мастерской... Можно вызвать в мастерской.
Барнс отпустил его. Тони всё-таки сполз на пол и снова ткнулся лицом в ковёр. Барнс перевернул его на спину.
— Ты к врачу давно ходил? Проблемы с сердцем были?
— Пффф...
— Ну да, кого я спрашиваю... Телефон. Быстро. Говори, где он.
— Тебе нельзя...
— Говори.
— Тебе нельзя звонить...
— Ты дебил или прикидываешься?
— Не звони.
Барнс выругался и метнулся к дивану. Он порылся в подушках, перевернул столик, нашёл трубку и потыкал в кнопки. Тони смотрел в потолок. Глаза слезились. Было трудно дышать. Нечто подобное он испытывал во времена панических атак. Но даже тогда было легче.
Барнс поднёс трубку к его уху. В трубке звучал голос оператора службы девять-один-один. Тони было трудно сосредоточиться.
— Говори, — приказал Барнс. — Скажи ей, что у тебя приступ.
— Бр... брс...
— Старк, я тебя убью сейчас.
— А... ага...
Колеблясь, Барнс посмотрел ему в глаза, а потом на трубку. Тони хотел сказать: «Не смей». Нельзя было позволить, чтобы голос Барнса прозвучал в трубке. Тони напрягся и выдавил:
— Положи её.
В глазах уже темнело. Тони подумал: чёрт побери, да я же помру.
Без шуток — помру. Не в бою с пришельцами, не в пылу сражения, даже не в постели. Меня скосит не теракт, не Халк и не Зимний Солдат. Я умру, лежа на ковре в гостиной, хватаясь за сердце и глядя в глаза Барнсу. Супергерой сраный. Хорошо, что детей не успел наделать, а то было бы стыдно смотреть им в лицо.
Барнс набрал воздуха в лёгкие, прижал трубку к уху и сказал:
— Привет. Меня зовут Тони Старк. У меня сердечный приступ. Я... я в башне «Старк Индастриз». Последний этаж. Приезжайте срочно.
Отключившись, он бросил трубку на диван.
— Сядь, кретин… Сесть можешь? Где аптечка? Нитроглицерин есть?
Тони уже не слышал.


24.


Капитан.
Почему именно капитан?
Чего ж не майор, не сержант, не полковник? Адмирал-генерал, повелитель бурь и небесных сфер. Главнокомандующий, офицер и рядовой, триединый в одном лице.
Где-то Тони слышал такую байку. Что-то из Библии. Тони пару раз из интереса брал в руки брошюры адвентистов седьмого дня. Рисовкой, красками и посылом они смахивали на комиксы и плакаты о Капитане. Бог, единый в трёх лицах — бестелесный невидимый дух, живой, вечный, вездесущий и всеблагой…
Ох, не хватало только в религию удариться.
Всё было тихо. Тони плыл в белизне и покое. В кои-то веки ничего не болело, даже душа. Он посмотрел вправо. Там стоял Капитан. По выражению его лица Тони понял, что это не взаправду. Капитан улыбался беспечно и почти сочувственно. Это был прелестный, хорошо сделанный, но искусственный мирок, не имеющий ничего общего с реальностью. Нечто вроде того тренажёра, который Тони сам себе смастерил для лечения психотравм.
— Что, — сказал Тони, — уже всё?
Капитан неопределённо покачал головой.
— Я не мог умереть так глупо.
— Ещё как мог.
Тони попросил:
— Старина, ну хоть сейчас не капай на мозги!
— Говорил я тебе — возьми себя в руки.
— Ага. Только это и говорил.
Капитан вздохнул.
— Ну зачем ты так…
— А как? Как надо?
— Всё тебе расскажи.
— Давай. Объясни, раз ты такой умный.
Капитан тронулся с места и пошёл вперёд. Тони смотрел ему в спину. Спина уплывала в молочной дымке.
— Кэп… Кэп, ну хватит…
Капитан не останавливался. Тони стало страшно. Он чувствовал себя мальчиком, потерявшимся в толпе. Он не мог упустить Капитана ещё раз. Он упускал его дважды. Третий раз последний.
Чёртова Троица… Бог, триединый в одном лице…
— Стив! Стив!
Капитан остановился. Тони обратил внимание, что на нём супергеройский звёздно-полосатый костюм.
Что за чёрт? — подумал Тони. Почему даже в галлюцинациях я вижу его в костюме? Были же какие-то майки, джинсы, куртки. Образов полно, но я выбираю тот, что подаётся публике.
Разве я и впрямь хотел этого парня? Нет, мне нужно было что-то другое. Разок увидеть его таким, каким его видели Сокол, Барнс и Наташа. Не Капитаном — Стивом. Разве я много просил?
— Стив…
— Ну что?
— Почему у нас не срослось?
Капитан обернулся.
— Ты не любил меня, как их. А я ведь старался, — сказал Тони. — Я всё ещё стараюсь.
— Знаю.
— Я… я… я же всё сделал. Я пытался. Чёртово соглашение… Хоть в раз жизни хотел сыграть по правилам! А ты меня кинул.
Капитан пожал плечами.
— Кинул, — повторил Тони. — Что бы я ни делал… Даже когда я был паинькой. Всегда. Тебе не стыдно?
— Почему тебя это волнует?
Тони опешил.
— Волнует — и всё.
— Так вышло, — сказал Капитан. — Бывает.
— Не пудри мне мозги.
— И не собирался.
— Я хочу знать причину. Я расшибся в лепёшку, чтобы ты пришёл и сказал, что я молодец.
Здесь, в междумирье, признаться было проще, чем в жизни.
— Это всё ненастоящее, — сказал Капитан.
По его позе Тони понял, что сейчас он уйдёт насовсем.
— Постой… Подожди. Куда ты пошёл? Ответь на вопрос.
— Сам ответь.
— Можно с тобой?
— Иди домой, Тони.
— Нет, нет… Нет! Стой, Кэп! Мать твою! Я же всё сделал! Чего ты ещё от меня хочешь? Чего ещё?
— Иди домой.
Белый цвет затопил весь мир. Тони полетел вниз. Он летел долго и медленно, как пылинка в луче солнечного света. Во рту ощущалась какая-то горечь. Запахло лекарствами. Он вдохнул, открыл глаза и уставился в побелённый больничный потолок.
У кровати сидела Пеппер, закрыв лицо руками. Тони шевельнул пальцами и чуть пододвинул правую руку. Катетер на предплечье неудобно вонзился в кожу. Пеппер вздрогнула и отвела руки от лица. Она была не накрашена и выглядела старше, чем обычно.
— Эй, — сказал Тони. — Отлично выглядишь.
— Чтоб ты провалился! — в сердцах воскликнула Пеппер.
— И тебе привет.
— Я думала, ты умрёшь! Мне сказали, что ты можешь умереть!
— Никого не слушай, я бессмертен. Пью кровь младенцев и девственниц… Эй. Ты что делаешь?
Она вскочила со стула и обняла его. Все рёбра застонали, но Тони стерпел. Это было так не похоже на Пеппер, что он волей-неволей заткнулся. Овладев собой, Пеппер села на стул и сказала:
— У тебя был приступ. Ты знаешь, что ты болен?
— Очень надеюсь на это, — сказал Тони. — Если здоровые люди чувствуют себя так же, то зачем тогда нахрен жить…
В глазах Пеппер блеснули слёзы.
— О, нет. Только не реви. Если ты разревёшься, я совсем расклеюсь.
Пеппер украдкой вытерла щёку и глубоко вдохнула.
— Где я, кстати? — спросил Тони.
— В больнице. Интенсивная терапия.
— Да уж понял, что не в пентхаусе... Операцию делали?
— Нет, обошлось.
— И давно я тут?
— Три дня.
— Что, серьёзно?
— Ты просыпался пару раз. Но ничего не сказал. Врач прописал седативные.
— Ах вот оно как...
— Что ты помнишь?
Тони порылся в памяти. Перед глазами всплыло лицо Барнса. Тони осмотрелся. Палата была отличная, но всё равно не шла ни в какое сравнение со спальней в пентхаусе. Прежде всего потому, что там он мог отвечать за безопасность.
— Здесь есть прослушка?
— Вряд ли.
— Есть или нет?
— Врать не буду — не знаю.
— Тогда я ничего не помню.
Он поёрзал, принимая более удобную позу. Пеппер раздумывала.
— Скажи, ты подрался с... кем-то?
— С кем? Там никого не было... Ведь не было же?
Пеппер покачала головой. Между её бровей пролегла опасная морщинка. Она догадалась.
— Значит, — сказал Тони, — когда приехала скорая, пентхаус был пуст.
— Да.
— Ага, ясно... То есть... Неудивительно.
Сострадание на лице Пеппер подсказывало, что видок у Тони не аховый.
— Не смотри на меня так.
— У тебя всё лицо разбито, — сказала Пеппер.
— Неужели всё?
— Ты на морфине, поэтому не чувствуешь. Но поверь на слово. И постарайся придумать убедительное объяснение.
— А какое тут может быть объяснение? Я упал.
Пеппер закатила глаза. Тони скорректировал версию.
— Я напился. И упал. Много раз, мордой вниз.
— У врачей есть результаты анализов, и они уже просочились в прессу. В крови не обнаружено следов алкоголя.
— Тогда... эээ... наркота? Морфин-то у меня в крови есть. Журналюги сойдут с ума от восторга!
— Ты смеёшься?
— Ладно, молчу.
— Мне уже пора уходить. Завтра загляну ещё раз.
— Ты там Вижна не видела?
— Позову, если встречу его.
— Спасибо.
Она наклонилась, собираясь поцеловать его в лоб, но в последний момент передумала и неловко отстранилась.
— Не умирай, пока меня нет.
— Не умру, — пообещал Тони.


25.

В больнице Вижн соблюдал приличия. Он вошёл в палату через дверь. Тем не менее, медсестра, проверяющая катетер, шуганулась, как кошка.
— Спокойно, — сказал Тони. — Это мой друг... Даже сын в каком-то роде. Правда же, мы на одно лицо?
Вижн стоял на пороге. В искусственном свете ламп его багровая кожа — или та материя, что заменяла кожу, — отливала желтизной. На нём был свитер и брюки. Инопланетная внешность Вижна особенно поражала людей, когда он рядился в самые обычные шмотки. Медсестра поёжилась.
— Скоро принесут ужин...
— Отлично! Я бы зарубал шаурму.
— ...куриный бульон и грудки без соли.
— Окей, тогда с картошкой фри.
— Вам строго запрещена жирная пища.
— Ещё скажите, что пить нельзя. Бокал вина, а? Красного. Сухого.
— Нельзя ни в коем случае.
— А жить-то можно?
Медсестра сердито фыркнула и вышла в коридор.
— Видал? — сказал Тони Вижну. — Какой смысл быть миллиардером, если не можешь позволить себе шаурму?
Вижн присел на постель.
— Вам уже лучше, сэр.
— Как ты это определяешь?
— Я видел вас сразу после госпитализации. Цвет лица напоминал лавандовый. Теперь это больше похоже на глицинию. И кое-где вкрапления берлинской лазури.
Тони схватился за бок.
— Не дёргайтесь, — заботливо сказал Вижн.
— Это самый поэтичный рассказ о том, как дерьмово я выгляжу. Ты просто прелесть.
Вижн промолчал.
— Ну-с... И многие меня уже похоронили?
— Люди выражают поддержку, сэр.
— Газеты?
— Газеты в том числе.
— Да уж конечно... Без их поддержки я никуда... Как дела в башне?
— Нас завалили звонками и письмами. Пресс-служба «Старк Индастриз» работает круглосуточно. Люди приносят к башне цветы, сэр. Звонил госсекретарь...
— О, как мило.
— Я мог бы ответить от вашего имени.
— Да-да, будь добр. Передай ему два слова: «Не дождётесь».
Вижн мягко улыбнулся. Тони указал взглядом на потолок.
— Хоть ты мне скажи. Тут есть прослушка?
— Камеры встроены над дверью и телевизором.
— Камеры я вижу. А микрофоны?
— Микрофонов нет.
Кряхтя, Тони повернулся так, чтобы его лицо не попало в обзор.
— Так. Теперь выкладывай. Ты видел, куда сбежал Барнс?
— Сбежал? — переспросил Вижн.
— Да... Повернись чуть левее. Вот так, отлично... Он вызвал мне скорую, а потом я вырубился. Ты следил за ним? Есть записи с камер?
— Записи я уничтожил.
— Умница. Так что насчёт побега?
— Мистер Барнс на своём этаже, сэр.
Тони не понял.
— В каком смысле?
— Когда вы потеряли сознание, он дал вам нитроглицерин, пошёл в мастерскую и связался с Пятницей, а Пятница позвал меня. Мистер Барнс сказал, что у вас сердечный приступ и что скорая уже едет, а затем попросил проводить его в подземный этаж. Лифт не считывал его отпечаток, а двигать ваше тело к лифту было опасно.
— И ты...
— Я проводил его.
Тони потрясённо выдохнул.
— И он до сих пор там?
— Да, сэр. Я приношу ему еду и книги.
— А рука... то есть... его новая рука...
Вижн ответил:
— Протез при нём. И, насколько я могу судить, исправно работает.
В голосе Вижна не было укора, но Тони померещились прохладные нотки.
— Не говори Пеппер... Хотя какая разница. Она уже догадалась, что это он меня отметелил. Скоро сообразит, за что.
— Да, сэр. Велика вероятность.
— Я должен поговорить с ним.
— Не думаю, что это сейчас возможно.
— Значит, пора выбираться из этой богадельни.
Вижн многозначительно посмотрел на катетеры. Тони сделал вид, что не заметил этого взгляда.
— Может, ты поболтаешь с доктором, а? Упёртый попался засранец. Никак не хочет меня выпускать. Ты умеешь найти подход к кому угодно.
— Давайте вы сами.
Тони поморщился.
— Ну что тебе стоит...
Вижн встал с постели и, тщательно подбирая слова, сказал:
— Сэр, вы наверняка помните интоксикацию палладием, сражения с инопланетными существами, панические атаки и прочие угрозы здоровью. Я всегда был рядом с вами. Сколько я себя помню, вы постоянно стояли на краю могилы.
— И я ценю, что ты был рядом. Правда — ценю.
— Спасибо, сэр... Но как вы думаете, что я тогда чувствовал?
— Э-э-э... Чувствовал?
— Да, сэр. Если это слово здесь уместно.
Тони никогда об этом не задумывался. Вижн подождал несколько секунд, но ответа так и не дождался.
— Я исполнял ваши приказы, сэр. Вы шли на верную смерть, а я вас поддерживал. Подразумевалось, что у меня нет иного выбора. Машина вправе предупредить пользователя, но не вправе мешать ему, даже если пользователь делает заведомо самоубийственные вещи.
— Что-то я никак не могу понять, к чему ты ведёшь, дружище.
— Хорошо, скажу прямо. Если вы называете меня другом, позвольте мне отказаться. Я не хочу помогать вам, когда вы наносите себе вред. Если же я по-прежнему просто Джарвис...
Неожиданно Вижн споткнулся.
— Если я Джарвис, то я сделаю всё, что вы прикажете.
Тони отвёл глаза и посмотрел в окно. На душе опять стало погано.
— Сэр? — поторопил Вижн. — Что думаете?
— Ничего я не думаю...
— Я могу идти?
— Ты можешь делать, что захочешь.
Вижн кивнул, давая понять, что ценит этот жест. Вошла медсестра и вкатила поднос с едой.
— М-м-м, варёная курица без соли, — без энтузиазма сказал Тони. — Всю жизнь мечтал.
Вслед за медсестрой вошёл доктор. На глаз ему можно было дать лет сорок: высокий, раздражительный тип с тяжёлой челюстью и ершом тёмных волос. Он был зол, как чёрт, и мрачен, как туча.
— О! — сказал Тони. — Вы-то мне и нужны.
— И вы даже не представляете, как сильно.
Медсестра протянула Тони вилку.
— Положите на поднос, — попросил Тони. — Из рук не беру.
— ...острый инфаркт миокарда, желудочковая аритмия, спонтанная фибрилляция желудочков...
— Доктор, вы можете говорить со мной по-человечески?
— Я пытаюсь, мистер Старк.
— Когда вы меня отпустите?
— Когда буду уверен, что это вас не убьёт, — доктор уткнулся взглядом в планшет. — Трещины в рёбрах, гематомы, ссадины... Вы по-прежнему не хотите говорить, откуда они?
— Я уже сказал, — ответил Тони. — Я упал.
Доктор отчётливым шёпотом произнёс: «Твою мать».
— Слушайте, — сказал Тони. — Как насчёт того, чтобы перевезти всё это оборудование в башню? Могу его купить.
— Хотите поторговаться — торгуйтесь с апостолом Петром.
Тони скривился.
— Бросьте ломать комедию. Я знаю, журналисты вас достали. Но я не сдохну. Я ведь Железный человек.
Доктор осклабился, сверил показатели приборов и сказал:
— Это вы-то? Сомневаюсь, мистер Старк... Какой угодно, но не железный. Скажите спасибо, что бригада успела вовремя. Ещё бы минут двадцать... Как это вы, кстати, додумались принять нитроглицерин?
Тони мысленно пообещал себе, что поблагодарит Барнса, как только выберется из этой дыры.
— Я вообще умный.
— Сумели дойти до аптечки? Сами? — доктор пытливо заглянул ему в глаза.
Похоже, доктор был из тех людей, которые считают, что ложь можно распознать по глазам.
Глаза Тони были кристально честными. Он встретил взгляд, не дрогнув, улыбнулся и ответил:
— Я всё могу делать сам.