уже не стыдно
Не знаю, каким образом, но заявленное
[03.07.14, 1:15:16] Anna Platé: а напишите мне пьяных баки и кэпа пост-зс
[03.07.14, 1:17:40] Anna Platé: на вечеринке у тонистарка
[03.07.14, 1:17:49] Anna Platé: после экспериментальной бодяги беннера
[03.07.14, 1:18:01] Anna Platé: И ЛЮБОВЬ
[03.07.14, 1:18:05] Anna Platé: чтобы ЛЮБОВЬ

мозг, или кто там сегодня за него, трансформировал в
ПЬЯНЫЕ БАКИСТИВЫ
БОДЯГА БЕННЕРА
ВЕЧЕРИНКА У ТОНИСТАРКА ДОМА ПЕППЕР НЕ УЕХАЛА НА ДАЧУ
Размешал слова в произвольном порядке и распихал на четыре страницы текста. Смотрятся как предложения.
Скромно считаю, что затмил этим мастерписом Петросяна.
В университете подарили билеты на СИНКАНСЕН В ОДИН КОНЕЦ, и кажется, это тонкий намек
 Шкав, горите медленно, будьте так любезны.

Возможно, вы не готовы к этому.
Пеппер стояла на перилах моста, широко расставив ноги. Штормило ее, как флаг на ветру. Узкую юбку она задрала выше колен. В одной руке Пеппер держала бутылку шампанского, в другой — шпильки своих Лубутэнов. То, что это были Лубутэны, теперь знали все, потому что разувшись, Пеппер подняла туфли в воздух и проорала «Чтоб вы знали, обсоски, эта подошва красная!».
В пруду плавал охуевший лебедь. Он находился к Пеппер ближе всего. Вторым после лебедя был Тони Старк, потом Брюс Беннер. Старк стоял в костюме и в шлеме, Беннер прижимал к груди спасательный круг. Где Брюс достал круг, Баки не знал. Кто из троих был самым бесполезным для спасательной операции — лебедь, Тони или Беннер, Баки не знал тоже.
— Вот бля буду, если не прыгну, — заплетающимся языком сказала Пеппер.
— Пеппер, никому не надо ничего доказывать, ты не в теореме, — сказал Тони, вроде делая шаг вперед, но как-то в сторону.
— А ну стой на месте, пьянь! — крикнула Пеппер и угрожающе качнулась. Тони отшатнулся обратно. Таким образом он топтался на месте уже минут пять.
— Передайте ей круг, — сказал Беннер. Он не сразу отлепил круг от груди, как будто не был готов с ним расстаться.
Тони ответил, продолжая смотреть на Пеппер.
— Я не беру вещи из чужих рук. Передайте его Пеппер, она передаст его мне, а я передам его ей.
— Только попробуй подойти, латентный зеленый, — процедила Пеппер, глядя на Беннера.
— Господи! — воскликнул Беннер и швырнул круг в пруд. Лебедь сдавленно крякнул, но никто не обратил на него внимания. — Да вразумите ее кто-нибудь!
Стив прокашлялся.
— Пеппер, слезай с лошади, — сказал он.
— С перил, Стив, — сказал Баки. — Это перила.
— Слезай с перил, Пеппер, — послушно исправился Стив.
Пеппер показала ему фак той рукой, в которой держала бутылку.
Баки наклонился к трубочке Стивовского Лонг Айленда и шумно допил. Вкусовые рецепторы у него атрофировались не полностью, но достаточно, чтобы спокойно глотать лед с текилой, виски и легким привкусом «Моним Лайма».
К ним подошел Брюс. Оставалось загадкой, как у такого вежливого человека могут быть глаза, настолько яростно посылающие друг друга на хуй.
— Как же так получилось, — вздохнул Брюс.
Все задумчиво промолчали. Баки был трезв, чтобы помнить, но в достаточное говно, чтобы не иметь возможности связно рассказать.
Пеппер просто собиралась поплавать, но ее начали отговаривать, поэтому у Пеппер включился режим отрицания. Завязался спор. К процессу обе стороны подошли серьезно, и в какой-то момент всех догнало настолько, что попытка остановить купание стала похожа на попытку предотвратить самоубийство.
В искусственном пруду Старк Тауэр не могло быть глубоко. Минут десять назад Брюс на всякий случай уточнил у Старка, нормально ли то, что Пеппер собирается там купаться. Старк сказал «Гриндевальд в опасности», надел шлем от доспеха и пошел в галерею.
Воды в пруду точно было по колено, и все больше беспокоились, что Пеппер наебнется с перил лицом в мост. Тони отдельно беспокоился за Гриндевальда. Стив отдельно беспокоился за Тони, потому что «только человек с прогрессирующей шизофренией может купить лебедя и назвать Гриндевальд». Баки молча долил себе текилы в Лонг и обрел умиротворение, с которым теперь наблюдал за происходящим на мосту.
«Ты пытаешься убить меня клубникой» — кричала Пеппер.
«Я дарю тебе клубнику, чтобы ты была счастлива» — кричал Тони.
— Романов поговорит с ней, как женщина, — сказал Брюс. — Я должен немедленно ее найти.
С места Брюс не двигался и смотрел себе под ноги, будто Наташу он только что обронил.
Стив долго качал головой.
— Она сейчас как женщина разговаривает с Бартоном, — наконец сказал он. — Они там… выиграли путевку в Будапешт.
Баки сощурился.
— Серьезно? Сейчас? Где?
— А ты что, хочешь посмотреть? — спросил Стив.
Баки поднял ладони перед собой.
— Нет, я не готов увидеть разящую стрелу Бартона.
— Обычно у Клинта с Наташей это происходит в отдалении, — вдруг сказал Беннер. У него был тон ведущего программы о спаривании коал.
Баки внимательно посмотрел на Брюса.
— Меня пугает твоя осведомленность, док.
В этот момент Пеппер упала в воду, и Брюс кинулся к мосту. Полет Пеппер сопроводила отчаянными воплем, а в воде бултыхалась так гневно, будто в пруд ее толкнули. Бутылку и туфли Пеппер держала над головой. Тони в приступе неуместного благородства прыгнул следом, но только сильнее ее притопил. Всклокоченный Гриндевальд зашипел и атаковал обоих из-за тростника. Брюс Беннер гладил цветок лотоса.
— Я не могу описать, что сейчас чувствую, — сказал Стив.
— Пошли, Стиви, — сказал Баки и потянул Стива в сторону дверей. — Попытаемся выжить.
Кто кого из них тащил, было непонятно. Баки старался передвигаться аккуратно и медленно, Стив тоже, но процесс их перемещения больше напоминал прыжки по палубе во время качки. Со стороны они были похожи на двух раненых шпионов под амфетаминами, и это — подумал Баки, глядя в зеркальные двери лифта, — почти соответствовало реальности.
В лифте Баки не слишком метко нажал кнопку последнего этажа, поэтому останавливались они почти на каждом. На седьмом до сих пор молчавший Джарвис не выдержал.
— Я могу помочь, сэр? — спросил он слишком вежливо даже для искусственного интеллекта с британским акцентом.
— Нам очень нужно на крышу, приятель. Проветриться, — сказал Баки, зачем-то глядя в потолок. — Подбрось, будь другом.
— Конечно, сэр.
— Спасибо, Джарвис.
Стив нахмурился.
— И почему с ним ты общаешься вежливее, чем со мной?
Баки зашипел ему в ухо:
— Потому что он может перепрограммировать лифт и размозжить нас о пол подвала.
— Есть же законы,— так же тихо сказал Стив.
— Какие законы? Восьмая поправка о жестоких и необычных наказаниях?
— Законы робототехники. Робот не может причинить вред человеку, Бак.
Баки выразительно молчал.
— Что? — спросил Стив.
— Робот не может причинить вред человеку? — с иронией повторил Баки.
— Не может, — уверенно ответил Стив, а потом посмотрел на его левую руку. — О, — сказал он.
Двери лифта распахнулись. Стив по стенке выбрался из кабины, Баки пошел следом тем же путем.
Воздух был теплым, ночь звездной. Под ногами проседал мелкий гравий. Пока ничего из этого протрезветь не помогало, а гравий так просто сводил Баки с ума. Придерживаясь за пальмы в кадках и изгородь, Стив шел впереди с уверенностью Индианы Джонса, продирающегося сквозь джунгли.
— Стив, — окликнул Баки, стараясь ступать так, чтобы не проваливаться в покрытие. — Стив, мать твою. Стой.
— Что? — спросил Стив, останавливаясь, и начал поворачиваться к нему.
— У меня это идиотское ощущение, что небо сейчас опрокин… — Баки не договорил. Небо действительно опрокинулось на него вместе со Стивом и пальмой, за которую Стив хватался. Сам Баки упал на гравий, стукнушись затылком.
Голова не болела. После принятой в баре анестезии это не было странно. Странно было то, что анестезия не стала общим наркозом.
Листья долбаной пальмы щекотали Баки нос. Стив заерзал, явно устраиваясь поудобнее.
— Конец, — выдохнул Баки, зажмурившись.
— Да ладно тебе. Тут неплохо.
— Нет, ты давишь мне локтем на член, — отчетливо сказал Баки, не открывая глаз.
— Извини, — сказал Стив, но локоть не убрал.
— Рука, чтоб тебя!
— Да. Сейчас.
Стив начал переворачиваться на спину. Делал он это с грациозностью гигантского жука. Макушка пальмы впечаталась Баки в лицо, и в глаза осыпалась стружка сухих листьев. Кое-как ему удалось откинуть пальму в сторону.
Затылок Стива оказался у Баки на груди. Баки положил руки Стиву на плечи, только обозначив прикосновение — просто чтобы коснуться.
Свежий воздух отлично вентилировал мозги. Апокалипсис отступал: небо вернулось на место, земля прекратила так ощутимо вращаться вокруг своей оси.
— Я больше никогда не поведусь на твои уговоры, — сказал Стив через время.
Баки усмехнулся.
— Я это слышу с пятнадцати лет.
— Ты напоил Брюса Беннера? Ты понимаешь, чт…
— Это был Бартон, — перебил Баки. — Он всем подливал. Сказал, после тоталитарной Латверии прозрел и теперь хуй он клал на чьи-то отказы.
— И где был я, когда он это делал?
— Рядом. Слизывал с меня соль.
Стив ощутимо напрягся.
— При всех?
— Да. Но тогда всем это казалось нормальным.
— Господи, — Стив спрятал лицо в ладонях. Баки беззвучно рассмеялся. — О боже, не трясись, — продолжил он, не убирая рук от лица.
— Да ладно тебе, Стиви. Весело ведь, — Баки потрепал его по голове, как в детстве, когда они попадали в очередную передрягу.
— Завтра не будет. Уже нет. Больше никогда, Баки, клянусь, — сказал Стив, автоматически перехватывая его руку. Он прижал ее к груди, будто закрепил клятву.
Баки повел плечами.
— Больше и не получится. Беннер предупредил: организм быстро выработает иммунитет.
— Как Брюс вообще тебе дал сыворотку?
— Ну, — протянул Баки. — Он не давал.
— Что? — глухо спросил Стив.
— Вообще, он сказал что-то вроде… — Баки постарался придать своему голосу тон интеллигента, но вышло что-то вроде еврейкой бабушки: — «Это полное безумие. После пары коктейлей вас расплющит хуже туристов в кафешопе. Вы будете разговаривать, как больные шизофазией. И не улыбайтесь, Джеймс, это абсолютно бессмысленный шок для организма, после которого вы быстро выработаете иммунитет к сыворотке». Ну, как-то так, только с кучей терминов. И я опустил лекцию о сложности замедления метаболизма.
— Ты ограбил Халка? — очень медленно спросил Стив.
— Стиви, — Баки прижал губы к его затылку и крепко обхватил Стива двумя руками — тоже как в детстве, когда он сердился. — Я бы ограбил Деву Марию, чтобы тебя напоить.
Стив положил ладони на запястья Баки. Его лица Баки не видел, но по голосу понял, что Стив улыбается.
— Я это слышу с пятнадцати лет.
— Бля, да вы когда-нибудь заткнетесь? — раздалось из-за кустов.
Баки со Стивом вскочили настолько синхронно, что им одновременно подкатило. Оба стояли, вцепившись в изгородь, потому что шевелиться сейчас было не лучшей идеей. Стив смотрел на опрокинутую кадку с пальмой, явно просчитывая, успеет ли до нее добежать. Баки сглотнул ком в горле. По ощущениям ком состоял из коктейля из коктейлей.
— Клинт, — наконец процедил Стив, раздвигая листву изгороди. От увиденного он резко отвернулся и теперь разговаривал с гравием. — А ты мог спросить это раньше, чтобы обозначить свое присутствие?
Баки услышал, как сдавленно ржет Наташа.
— Мог. А еще я мог встать и навалять вам обоим пизды. И если я услышу еще одно «пятнадцать ебаных лет», я встану и сделаю это.
Баки посмотрел на Стива. Стиву было так же неуютно, как девственнику посреди Винус Аллей. Баки закинул руку ему на плечо.
— Не грусти, Стиви. Латверия сделала его таким, — громко сказал он.
Клинт швырнул через изгородь ботинок и попал бы, если бы они не пригнулись.
— Все, все, — посмеиваясь, крикнул Баки. — Мы уходим, слышишь?
Не услышать это было невозможно, потому что с каждым шагом он старался создавать максимальное количество шума и пнул кадку с пальмой.
— Спокойной ночи, — сказал Стив уже у дверей.
Наверное, думал Баки, в контексте сегодняшней вечеринки это была самая нелепая фраза за вечер.
— Спокойной ночи, — сказал Клинт. — Стиви и Баки, блядь.