вместе.читали.букварь.[10.07.14, 18:31:41] Стив, он же любит, а Баки...: вам написать лиричный драббл? у меня очень лиричное настроение, и если я сейчас не напишу что-нибудь не менее лиричное, то это закончится стихами
[10.07.14, 18:51:34] Anna Platé: ДА
[10.07.14, 18:51:43] Anna Platé: стив любит баки
[10.07.14, 18:51:49] Anna Platé: баки любит стива
[10.07.14, 18:51:51] Anna Platé: пишите
Временно украл к себе чету индусов, раскуривающих ванильные благовония. Пока придержу их у себя. Замечательная семья
Прослушать или скачать Wake Up in New York бесплатно на ПростоплеерЛИРИКА
Баки возвращается под утро, уже переодетый в штатское, которое на нем смотрится не менее подозрительно, чем камуфляж. Он молча подходит к дивану, ставит дорожные сумки у ног Стива. Из одной торчит ствол разобранной лайт фифти — Баки засунул его в картон, как плинтус или основание вешалки. Стив смотрит скозь картонную коробку, у Стива будто рентгеновское зрение. Часы ожидания, думает он, ради трех секунд возможности выстрела. Баки любит шутить: «Я буду знать, на что потратил свою жизнь».
Баки садится рядом, откидывает голову на диванную спинку и вздыхает — такое ощущение, что это его первый выдох за сегодня.
— Тяжелый день? — спрашивает Стив.
Они не смотрят друг на друга. Сидят абсолютно одинаково, разглядывая стык между стеной и потолком, и переживают посттравматический синдром конца рабочего дня.
Баки пожимает плечами — слышно, как перекатываются шарниры протеза.
— Почему-то люди считают, что по технике стрелять проще. Как будто вертолеты летают сами.
— Это лицемерно.
— Лицемерно нанимать снайпера, если хочешь кого-то убрать и можешь сделать это своими руками.
Стив медлит с ответом.
— Не уверен, что это то слово, — говорит он.
Баки снова вздыхает и упирается ботинками в подлокотник дивана. Когда Баки устраивает голову у Стива на коленях, это привычка, а не язык тела. Стиву не нужно реагировать, но он зарывается пальцами в волосы Баки: у висков они совсем короткие, почти колются.
— Ты не ложился? — спрашивает Баки.
— Ты знаешь.
Баки протягивает руку к его лицу, кладет ладонь на щеку.
— Мир с утра спасать не надо хоть? — говорит он сквозь зевок. Звучит это настолько буднично, что даже не напоминает шутку.
— Нам позвонят, если что, — тем же тоном отвечает Стив и целует его ладонь.
— Ага. Или над городом появится здоровенная воронка с какими-нибудь проблемами, которые сложно будет проигнорировать. Черт, — кривится он. — Мне нужен душ, — Баки рывком садится: он поднимается на ноги за секунду, одним движением из арсенала своих боевых трюков. У него таких десятки, у Стива тоже; они ходят по квартире, как акробаты по арене цирка — слишком ловкие, не к месту.
Стив смотрит вслед Баки, идущему в сторону ванной. Баки шагает твердо, а не ступает по минному полю.
Стив не чувствует себя так, будто его держат на мушке.
Если в любой момент по ним откроют огонь, они не удивятся.
Стив встает налить себе воды и пока пьет, прокручивает в голове одно и то же воспоминание: солдатский отдых на военной базе. Смех, шутки, карточные игры, постоянная боевая готовность. Стив ложится в кровать с мыслью, что сейчас то же самое, только без бурбона и папирос.
Вчера Баки смотрел на осколки стакана (Баки не рассчитал силу) и вспоминал, каково это было — быть обычным человеком.
Никакой ностальгии, сказал он тогда, простое осознание, что в двадцать ты бы спокойно допил свой сок. «В твои двадцать еще не было "Минут Мэйд"» — ответил Стив. Они не дотянули до «Минут Мэйд» столько же, сколько до акта о безоговорочной капитуляции. Стив читал в википедии.
Баки выходит из душа, на ходу обтирая затылок полотенцем. Пересекает спальню, встает у окна, упираясь локтем о стекло, голый и раскованный, как натурщик в художественном классе. Мысленно Стив делает набросок: влажные волосы торчат в разные стороны; полотенце скручено на плечах; тусклый рассвет отражается в пластинах протеза. Стив мысленно передавливает грифель, и восковые, светящиеся шрамы на лопатке Баки становятся похожи на венозный стаз. Господи, — Стив думает, закрывая глаза, — он нескоро возьмет в руки карандаш.
— Еще шести нет, а на улице толпа, — говорит Баки, задергивая шторы. — Вечно все куда-то спешат.
Стив открывает глаза уже в полутьме.
— Ты не задумывался, сколько раз в неделю бываешь частью этой массы? — говорит он, глядя на сероватый потолок.
— Ну, — Баки перекатывается через него на свою половину кровати. Вся простынь от него мокрая, покрывало липнет Стиву к груди. — Только когда мне нужно не выделяться, — говорит он.
Он кладет металлическую руку Стиву под шею, здоровую — ему на грудь; прижимает к себе ближе, целует в плечо. Он горячий и мокрый: у Стива по коже стекают капли воды.
— Разбудить тебя завтра? — спрашивает Стив, упираясь виском Баки в лоб.
— Ты знаешь, — Баки выдыхает ему в шею. — Надо завязывать с этими вопросами, — когда он говорит, щетина на подбородке царапает Стиву плечо. — Это как зачитывать друг другу диагноз вслух. Мне хватило ПТСР.
Стив издает смешок.
— Да. Каждый раз чувствую себя глупо.
— Это не глупо, Стиви. Нам это не нужно, — Стив слышит, что Баки улыбается. — Все просто, — тихо говорит он.
Все действительно просто, думает Стив, — для этой системы координат. Закрывая глаза, он видит ее: прямую, на которой растет, набирая броскость, Нью Йорк. Две точки слева и две, перемахнувшие семьдесят лет пространства над военными кладбищами. Точки объединены между собой дугообразными линиями и похожи на мост Рузвельта.
Стив сжимает ладонь у Баки на предплечье.
Когда-нибудь, думает Стив, они купят дурацкий будильник, — такой, как Баки нравится, — который включает радио по утрам. Сейчас они не хотят будильник. Стив хочет засыпать рядом с Баки. Баки хочет просыпаться от голоса Стива. Им обоим до сих пор страшно; это пройдет.
Это пройдет и заберет с собой странную жадность: лишние прикосновения, взгляды, бессмысленные диалоги. Стив не ждет, что станет лучше или хуже — Стив уверен, что все будет хорошо. Все уже хорошо, думает он.
Он представляет: линии прошлого точек в пространстве горят, как хвосты комет.