26.12.2011 в 05:27
Пишет Symphony9:Люди, что вы со мной делаете Теперь для Just Joker, в продолжение этого безобразия из-за этого клипа
Джеймс/Майкл, NC-17, связывание- У нас три часа, - Джеймс бросает сумку у двери, запирает, на ходу начинает раздеваться.
Майкл в своих пижонских брюках сидит на кровати и курит. У него очень эффектный профиль, красивые плечи. И еще куча притягательного, чисто мужского шарма в манере держать сигарету. Джеймс мечтает увидеть, как он стреляет, потому что только то, как он держит пистолет, уже половина джеймсовых мокрых снов.
- Ты опоздал, - меланхолично говорит Майкл, пока МакЭвой стаскивает футболку.
- Три часа, - резонно замечает он, подходит и забирает сигарету – меньше половины, с этим он тем более смотрится, как проблемный подросток за школой.
- Да уж, в три раза больше, чем в прошлый раз, - усмехается Майкл, тянет к себе за пояс джинсов, расстегивает ширинку, стягивает штаны.
Он берет в рот полувозбужденный член почти полностью, размашисто лижет, прижимая горячий язык, и возбуждение сразу накатывает жаркой волной, поджимаются пальцы на ногах. Джеймс от неожиданности сильно затягивается, так, что руку обжигает тлеющей сигаретой.
- Ауч! Черт… подожди, - он путается в джинсах, стаптывает их со щиколоток, несется с сигаретой к пепельнице на подоконнике.
- А что через три часа? – Майкл тоже снимает брюки, вопреки обыкновению убирает покрывало с кровати.
- Дело, ты же знаешь.
Джеймса иногда заботит его странная манера жаловаться на нехватку времени: он никогда не говорит, что хочет видеться чаще или дольше, да и все их встречи назначает сам МакЭвой, но он же чувствует себя виноватым из-за них.
- Тебя не учили, что нельзя трахаться перед делом? – Майкл укладывает его на кровать, подтягивает к подушкам.
- Мне пойти заварить нам чаю? – поднимает бровь Джеймс. Он и правда не понимает, чего этот сукин сын хочет и почему тянет.
- Доверяешь мне? – неожиданно спрашивает он и смотрит в самые глаза, словно там, как в магическом шаре, должен всплыть ответ.
- Насколько могу доверять человеку, который хотел меня убить.
Майкл достает с-под подушки совсем безобидный галстук, и Джеймсу от облегчения поначалу хочется засмеяться.
- Дашь связать руки? – очень серьезно, а МакЭвою это кажется какой-то детской игрой, непонятным испытанием, но ни разу не серьезным.
Он пожимает плечами – «Ладно», действительно думая, что этим причудливая проверка закончится. Но Майкл берет его руки, укладывает запястья над головой, методично затягивает галстук, так что скользкая ткань пищит, проезжаясь по лакированной спинке кровати. Лицо его при этом жутко сосредоточенное, что Джеймс еще раз думает, доверяет ли он, и не специализируется ли Майкл, например, на пытках.
- Почему ж не наручники? – усмехаясь, спрашивает Джеймс, пытается задрать голову и посмотреть, как там узел.
- Шелк ведь нежнее металла.
От этой фразы, так и сквозящей какой-то убийственной мудростью, становится на мгновение страшно. Джеймс пробует на прочность свои путы – не так просто избавиться, и приток крови уже замедляется, руки немеют.
- Только три часа. Не забудь меня потом развязать, - каким-то образом у него еще получается смеяться не нервозно.
- Я успею, - говорит Майкл и целует – жадно, проталкивая язык в рот Джеймса, быстро обводя зубы, скользя по его языку, а потом кусает нижнюю губу, на что МакЭвой возмущенно мычит, но Майкл тут же зализывает, посасывает.
Он отрывается, смотрит совершенно ошалело, приподнимается и целует нежную кожу на внутренней стороне локтей. Джеймс вообще не подозревал, что у него там эрогенная зона, но от того, как Майкл ведет кончиком влажного языка от локтя и до подмышки, опять заводится, пробует целовать маячащую перед глазами грудь, но со связанными руками чертовски неудобно двигаться. Майкл кусает где-то у шеи, гладит бедро, дразнится. Джеймс пытается подвинуться к его руке, потереться членом, стонет то ли от боли в руках, то ли от нехватки прикосновений.
Майкл изворачивается и достает тюбик со смазкой, и, кажется, Джеймс вздыхает с облегчением, подтягивается на подушках, разводит колени, приглашает. Майкл держит его взгляд, выдавливает на пальцы, становится между ног Джеймса – и опускает руку вниз к своему паху, за яйца.
МакЭвой сначала не верит, но потом его прошивает новой волной возбуждения, внизу живота все заворачивается липким жаром при виде Майкла, который сам себя растягивает. Он не видит пальцы, но почти ощущает на себе, как они кружат вокруг отверстия, пробуют проталкиваться в тугое и горячее.
- Развяжи руки, - просит Джеймс, стонет, даже всхлипывает, приподнимает бедра, непонятно чего пытаясь добиться.
Майкл только отвечает потерянным вздохом, морщится. Джеймс то смотрит на его лицо, на складку между бровей, упрямо сжатую челюсть и закрывающиеся глаза, то в пах, на поблескивающую смазкой головку, как играют на предплечье связки и выступают вены, домысливает о движениях пальцев, гадает, сколько уже внутри.
- Майкл… развяжи, - снова пытается Джеймс, задыхается и стонет вслух, вместе с Майклом, который насаживается на свои пальцы, двигает бедрами.
МакЭвой сейчас либо рехнется, либо кончит даже без прикосновения.
Но этот псих на удивление милосерден – гладит бедро, ведет смазанной рукой по члену Джеймса, перекидывает через него ногу, начинает одуряюще медленно опускаться. Джеймс шумно втягивает воздух, замерев смотрит ему в глаза – как любит сам Майкл, старается не двигаться, хотя очень хочется толкнуться в горячее нутро, сразу задать бешеный ритм, но он терпит – сжимает онемевшие кулаки и заглядывает в глаза.
Майкл неспешно приподнимается, опирается ладонями о джеймсову грудь, морщится, ищет правильный угол, но Джеймса уже ведет от этих медленных покачиваний, от тесноты и жара – от Майкла на его члене. Он не улавливает момент, когда ему позволяют свободно приподнимать бедра, вбиваться в горячую плоть, когда Майкл стонет в ответ, необычно громко и отчаянно, протяжно, и наклоняется к Джеймсу, ловит губы для быстрого поцелуя.
Зато МакЭвой благодарит свою выдержку, что его хватает на то как, Майкл быстро дрочит себе, кончает в руку и Джеймсу на живот, выгибается и зажмуривает глаза. Дальше уже невозможно, и Джеймса прошибает оргазмом, судорожным, почти болезненным, после которого немеют конечности и почему-то нижняя губа, со светящимся отпечатком майклового силуэта вместо зрения.
Когда Майкл – какой-то неправильный, все еще задыхающийся Майкл с мокрыми кончиками волос на лбу – наконец развязывает галстук, в руки хлынет кровь, по ощущениям похожая на колючие кристаллы, но горячие. Джеймс потирает запястья, а Майкл все так же сидит на нем верхом.
- Если хотел, чтобы я тебя трахнул, можно было без этого.
- У нас сегодня роскошные три часа – еще успеешь без этого.
URL записиДжеймс/Майкл, NC-17, связывание- У нас три часа, - Джеймс бросает сумку у двери, запирает, на ходу начинает раздеваться.
Майкл в своих пижонских брюках сидит на кровати и курит. У него очень эффектный профиль, красивые плечи. И еще куча притягательного, чисто мужского шарма в манере держать сигарету. Джеймс мечтает увидеть, как он стреляет, потому что только то, как он держит пистолет, уже половина джеймсовых мокрых снов.
- Ты опоздал, - меланхолично говорит Майкл, пока МакЭвой стаскивает футболку.
- Три часа, - резонно замечает он, подходит и забирает сигарету – меньше половины, с этим он тем более смотрится, как проблемный подросток за школой.
- Да уж, в три раза больше, чем в прошлый раз, - усмехается Майкл, тянет к себе за пояс джинсов, расстегивает ширинку, стягивает штаны.
Он берет в рот полувозбужденный член почти полностью, размашисто лижет, прижимая горячий язык, и возбуждение сразу накатывает жаркой волной, поджимаются пальцы на ногах. Джеймс от неожиданности сильно затягивается, так, что руку обжигает тлеющей сигаретой.
- Ауч! Черт… подожди, - он путается в джинсах, стаптывает их со щиколоток, несется с сигаретой к пепельнице на подоконнике.
- А что через три часа? – Майкл тоже снимает брюки, вопреки обыкновению убирает покрывало с кровати.
- Дело, ты же знаешь.
Джеймса иногда заботит его странная манера жаловаться на нехватку времени: он никогда не говорит, что хочет видеться чаще или дольше, да и все их встречи назначает сам МакЭвой, но он же чувствует себя виноватым из-за них.
- Тебя не учили, что нельзя трахаться перед делом? – Майкл укладывает его на кровать, подтягивает к подушкам.
- Мне пойти заварить нам чаю? – поднимает бровь Джеймс. Он и правда не понимает, чего этот сукин сын хочет и почему тянет.
- Доверяешь мне? – неожиданно спрашивает он и смотрит в самые глаза, словно там, как в магическом шаре, должен всплыть ответ.
- Насколько могу доверять человеку, который хотел меня убить.
Майкл достает с-под подушки совсем безобидный галстук, и Джеймсу от облегчения поначалу хочется засмеяться.
- Дашь связать руки? – очень серьезно, а МакЭвою это кажется какой-то детской игрой, непонятным испытанием, но ни разу не серьезным.
Он пожимает плечами – «Ладно», действительно думая, что этим причудливая проверка закончится. Но Майкл берет его руки, укладывает запястья над головой, методично затягивает галстук, так что скользкая ткань пищит, проезжаясь по лакированной спинке кровати. Лицо его при этом жутко сосредоточенное, что Джеймс еще раз думает, доверяет ли он, и не специализируется ли Майкл, например, на пытках.
- Почему ж не наручники? – усмехаясь, спрашивает Джеймс, пытается задрать голову и посмотреть, как там узел.
- Шелк ведь нежнее металла.
От этой фразы, так и сквозящей какой-то убийственной мудростью, становится на мгновение страшно. Джеймс пробует на прочность свои путы – не так просто избавиться, и приток крови уже замедляется, руки немеют.
- Только три часа. Не забудь меня потом развязать, - каким-то образом у него еще получается смеяться не нервозно.
- Я успею, - говорит Майкл и целует – жадно, проталкивая язык в рот Джеймса, быстро обводя зубы, скользя по его языку, а потом кусает нижнюю губу, на что МакЭвой возмущенно мычит, но Майкл тут же зализывает, посасывает.
Он отрывается, смотрит совершенно ошалело, приподнимается и целует нежную кожу на внутренней стороне локтей. Джеймс вообще не подозревал, что у него там эрогенная зона, но от того, как Майкл ведет кончиком влажного языка от локтя и до подмышки, опять заводится, пробует целовать маячащую перед глазами грудь, но со связанными руками чертовски неудобно двигаться. Майкл кусает где-то у шеи, гладит бедро, дразнится. Джеймс пытается подвинуться к его руке, потереться членом, стонет то ли от боли в руках, то ли от нехватки прикосновений.
Майкл изворачивается и достает тюбик со смазкой, и, кажется, Джеймс вздыхает с облегчением, подтягивается на подушках, разводит колени, приглашает. Майкл держит его взгляд, выдавливает на пальцы, становится между ног Джеймса – и опускает руку вниз к своему паху, за яйца.
МакЭвой сначала не верит, но потом его прошивает новой волной возбуждения, внизу живота все заворачивается липким жаром при виде Майкла, который сам себя растягивает. Он не видит пальцы, но почти ощущает на себе, как они кружат вокруг отверстия, пробуют проталкиваться в тугое и горячее.
- Развяжи руки, - просит Джеймс, стонет, даже всхлипывает, приподнимает бедра, непонятно чего пытаясь добиться.
Майкл только отвечает потерянным вздохом, морщится. Джеймс то смотрит на его лицо, на складку между бровей, упрямо сжатую челюсть и закрывающиеся глаза, то в пах, на поблескивающую смазкой головку, как играют на предплечье связки и выступают вены, домысливает о движениях пальцев, гадает, сколько уже внутри.
- Майкл… развяжи, - снова пытается Джеймс, задыхается и стонет вслух, вместе с Майклом, который насаживается на свои пальцы, двигает бедрами.
МакЭвой сейчас либо рехнется, либо кончит даже без прикосновения.
Но этот псих на удивление милосерден – гладит бедро, ведет смазанной рукой по члену Джеймса, перекидывает через него ногу, начинает одуряюще медленно опускаться. Джеймс шумно втягивает воздух, замерев смотрит ему в глаза – как любит сам Майкл, старается не двигаться, хотя очень хочется толкнуться в горячее нутро, сразу задать бешеный ритм, но он терпит – сжимает онемевшие кулаки и заглядывает в глаза.
Майкл неспешно приподнимается, опирается ладонями о джеймсову грудь, морщится, ищет правильный угол, но Джеймса уже ведет от этих медленных покачиваний, от тесноты и жара – от Майкла на его члене. Он не улавливает момент, когда ему позволяют свободно приподнимать бедра, вбиваться в горячую плоть, когда Майкл стонет в ответ, необычно громко и отчаянно, протяжно, и наклоняется к Джеймсу, ловит губы для быстрого поцелуя.
Зато МакЭвой благодарит свою выдержку, что его хватает на то как, Майкл быстро дрочит себе, кончает в руку и Джеймсу на живот, выгибается и зажмуривает глаза. Дальше уже невозможно, и Джеймса прошибает оргазмом, судорожным, почти болезненным, после которого немеют конечности и почему-то нижняя губа, со светящимся отпечатком майклового силуэта вместо зрения.
Когда Майкл – какой-то неправильный, все еще задыхающийся Майкл с мокрыми кончиками волос на лбу – наконец развязывает галстук, в руки хлынет кровь, по ощущениям похожая на колючие кристаллы, но горячие. Джеймс потирает запястья, а Майкл все так же сидит на нем верхом.
- Если хотел, чтобы я тебя трахнул, можно было без этого.
- У нас сегодня роскошные три часа – еще успеешь без этого.