19.06.2016 в 14:51

Пишет  Острое чувство отчужденности Джека:

17.06.2016 в 23:54

Пишет  stracciatella:

URL записи

URL записи

«Знай своё место», глава 7
На фоне этой главы автор кричит, бегает кругами и дышит в пакетик.

Название: Знай своё место
Фандом: Civil War
Герои: Тони Старк и Баки Барнс
Жанр: драма
Размер: макси (в процессе)
Рейтинг: R
Предыдущие главыПервая глава — roksen.diary.ru/p209099367.htm
Вторая — roksen.diary.ru/p209127475.htm
Третья — roksen.diary.ru/p209156518.htm
Четвёртая — roksen.diary.ru/p209171062.htm
Пятая — roksen.diary.ru/p209251664.htm
Шестая — roksen.diary.ru/p209360662.htm

Глава 7
Побег

~ 4 500 слов23.

Недоумок. Бестолочь. Идиота кусок! Как можно было забыть аппарат ИВЛ? Ты бы ещё башку забыл!
Спокойно, спокойно, не всё потеряно. Проблемы с вентиляцией лёгких возникнут не раньше, чем через полчаса после инъекции. Прошло только десять минут. Времени полно.
Господи, прошло уже десять минут, а ты до сих пор ни хрена не сделал.
Подготовительные работы заняли больше времени, чем рассчитывал Тони. Всё потому, что провода на плече Барнса успели растрепаться. Пришлось оголять их, подчищать и изолировать. Кроме того, два провода требовалось срастить. Тони сделал скрутку, кусачками перекусил лишнее, а для надёжности пропаял соединение. В другой раз он бы управился быстрее, но сейчас нервничал.
Закончив с проводами, Тони потянулся к кейсу, достал протез и проверил стыки. Всё подходило. Трёхмерная модель не подвела.
Барнс что-то промычал. Тони почудилось неразборчивое ругательство.
— Знаю, знаю. На твоём месте я бы тоже орал дурниной. Но давай договоримся: ори, только когда будет больно. А то мы совсем запутаемся.
Барнс затих. Тони поднёс протез к его плечу. Не запутаться бы с проводами. Грёбаные русские разводили их как-то по-хитрому. Пару дней назад Тони тренировался, отрабатывая навык до автоматизма: вот здесь отвести в сторону, вот тут соединить, о том проводе забыть до поры до времени, а вот этот вообще не трогать — он соединён с устаревшей системой, которой больше нет.
Тони шаг за шагом восстановил в уме всю последовательность действий и приступил к делу. Раз или два ему пришлось прерваться на несколько секунд, чтобы подышать и унять дрожь в руках. Барнс неотрывно смотрел на Тони.
— Жаль, что ты не можешь ответить, — сказал Тони. — Люблю болтать, когда что-нибудь мастерю. Однажды я создал искусственный интеллект, чтобы было с кем переброситься парой фраз, пока колупаюсь над костюмами. Всем сказал, что это ради технического прогресса, но на самом деле класть я хотел на прогресс... Вы вроде знакомы, да? Его зовут Джарвис. Вернее, нет. Его зовут Вижн… Всё время забываю имена. Хреновый из меня получился бы папочка. У нас с Говардом много общего.
Барнс почти не моргал. В уголках глаз скопилась влага. Веки трепыхнулись, и слеза сползла на щёку. Тони захотелось чем-нибудь вытереть её, но под рукой не нашлось платка.
— Чёрт… Ты моргай хотя бы… Барнс. Моргни, пожалуйста.
Барнс моргнул.
— Молодец, так и продолжай. Вот сейчас трудный момент.
— М-м-м…
— Да, знаю, больно. Потерпи минутку.
— М-м-м!
— Вот теперь всё. Можешь выдохнуть. Фух, полдела сделано… Сколько прошло времени? Тринадцать с половиной минут. Чудесно. Мы укладываемся. Эй, Барнс, ты как?
Барнс молчал.
— Я бы заткнулся, но не могу, — сказал Тони. — Мне тоже страшно.
Страшно ему... Улётный подход. Да, мистер Старк, великим хирургом тебе не стать.
— Если бы ты мог ответить, я бы сейчас сказал: прости, дружище. Это для твоего блага и тому подобная ерунда. Любимый конёк супергероев — херня про общее благоденствие. Ненавижу такое. Но, каюсь, грешен. А ты?
По виску стекла капля пота. Тони вытер её рукавом, не отвлекаясь от работы.
— Господи, Барнс, какой я только херни не делал, но чтоб так… Правда, прости… Интересно, что бы ты ответил? «Старк, засунь себе в жопу извинения». Милая была бы беседа… Эй, ты там не уснул?
— Мммм!
— Больно?
Тишина.
— Отлично… Значит, я пока не налажал… Слушай, Баки. Я могу называть тебя Баки? Эти ублюдки из «Гидры» навертели тут такое, что мама не горюй. Знаю, ты сейчас думаешь, что я ничем от них не отличаюсь. Может, ты даже прав. И всё же эти парни поехавшие... С ними лучше не связываться. Однажды я пересрался с одним русским суперменом. Его звали Иван Ванко. Имя такое же нелепое, как он сам... Но мужик оказался лютый и чуть не свел меня в гроб. Потом мы уделали его вместе с Роуди. Барнс, ты помнишь Роуди? Впрочем, неважно. Что самое смешное, Ванко мстил мне за папашу. Там была мутная история с совестско-американскими разработками. Мой старик успел поднасрать папаше Ванко. Он всем успел поднасрать. Чёрт. Что я несу… Может, это нервы? Или ПТСР? Да, похоже на ПТСР… Навязчивые мысли о травме, непроизвольные воспоминания, избегание, угроза, соматические расстройства… Гляди, я уже ставлю себе диагноз, хотя ещё даже не гуглил. Вот сейчас будет ещё один стык… Но он несложный… Ведь несложный же? Промычи что-нибудь, чтоб я понял, что не убил тебя.
— Ммм.
— Спасибо. Теперь мне стало легче. О чём мы говорили? О моём папаше. Ты вроде знал его, да? Капитан знал. Стало быть, и ты тоже. Дерьмово, когда в приступе горячки убиваешь не случайного прохожего, а человека, которого лично знал. У тебя самого нет ПТСР? Хотя с чего бы. Ты же крепкий, как гвоздь. Это я псих ненормальный… Даже завидую немного. Откровенно говоря, день, когда ты убил моего папашу, был не худшим днём в истории человечества…
Рука опять дрогнула. Тони чертыхнулся и отвёл паяльник в сторону. По детской привычке он поднёс ладонь к лицу и прикусил кожу под большим пальцем.
— Господи, какой же я козёл. И как только Пеппер меня терпела. В следующей жизни она станет священной коровой, а я навозным жуком, и мы никогда не сможем быть вместе.
Тони помотал головой, отгоняя морок, надул щёки, выдохнул и снова взялся за паяльник. На руке остались следы от зубов. Он проверил время. Прошло уже семнадцать минут.
— Барнс, у меня есть две новости. Хорошая новость в том, что ты не сдохнешь. А плохая... Скорее всего, ты убьёшь меня. Но всё плохое относительно, не так ли?
Тони наклонился к лицу Барнса и пощёлкал пальцами.
— Ты как? Всё нормально?
Барнс моргнул. На всякий случай Тони убрал инструменты в кейс. Особенно его беспокоил паяльник. После такого приключения Барнсу могло прийти в голову что угодно.
Титановая рука сидела как влитая. Тони ещё раз осмотрел её и понадеялся, что не ошибся с креплениями. Его утешало, что этот способ стыкования был не раз опробован с костюмами. Система не давала осечек, начиная с двадцатого Марка. Не было причин думать, что всё полетит к чёрту именно сейчас.
Это всё нервы. Нервы и новизна. Раньше ты навешивал девайсы только на себя. Железный Патриот не в счёт — если посмотреть правде в глаза, Роуди просто спёр готовый костюм, а правительство присвоило заслугу.
Да, раньше ты отвечал только за себя. Тестируя разработки, рисковал собственной шкурой. Была бы возможность, ты бы и руку присобачил к себе. Но обойтись своими силами не получается. Рано или поздно наступает момент, когда твои косяки ставят под угрозу чью-нибудь жизнь. И вот это самое страшное.
Быть одному не страшно. Съехать крышей не страшно. Случайно самоубиться — тоже ерунда.
Страшно быть с кем-то. Навредить кому-то. Отвечать потом за это. Страшно слушать мать, потерявшую сына в Заковии, и смотреть в глаза парализованному Роуди. Как там говорил Кэп? Мы должны сами нести ответственность, а не передавать её комиссии ООН.
Какие славные, красивые слова — ответственность, самостоятельность, сила духа... На словах всё просто. А попробуй пожить так — и узнаешь, что к чему.
— Так, — сказал Тони. — Протез на месте. Сейчас я вколю тебе антидот. Предупреждаю, там в составе адреналин, так что тряхнёт будь здоров.
Снова сверил время: пора. Достал шприц и снял колпачок. Он потрогал живую руку Барнса, прощупывая вену. Рука была сильная и горячая. Пульс бился часто: ударов сто в минуту, не меньше.
Тони ввёл иглу в вену и нажал на поршень. Он почти чувствовал, как антидот разливается по кровеносным сосудам Барнса. Вытащив иглу, Тони отполз назад и отбросил шприц к стене. Барнс закашлялся и выпучил глаза. Обе его руки — и живая, и титановая, — рефлекторно дёрнулись. Тело свело судорогой. Тони увидел, как шевельнулись пальцы протеза. В памяти всплыли картинки из старого фильма про монстра Франкештейна.
Он живой, подумал Тони.
Боже. Я всё-таки не убил его.
Кэп, ты видишь? Я его не убил!
В эту минуту Тони захлестнуло такое дикое, необузданное счастье, что он чуть не расхохотался от облегчения. Барнс поднялся на колени. Грудная клетка вздымалась и опускалась.
— Ты в бога веришь? — прохрипел он.
— Ч... что?
— В бога, говорю, веришь?
— Не знаю.
— Лучше тебе поверить... Давай. Молись.
Барнс встал на ноги, шарахаясь от новой руки. Он сжимал и разжимал пальцы, двигал плечом, сгибал и разгибал руку в локте. Тони догадался, что он прикидывает, как лучше ударить.
Тут Тони вспомнил, что дело ещё не кончено, отполз ещё на метр и активировал перчатку. Барнс угрожающе наступал на него. В глазах светилось чистое бешенство.
— Ещё минутку, — попросил Тони. — Буквально минутку — и можешь хоть в землю меня зарывать.
— Пошёл ты.
— Извини за это.
Тони нажал на кнопку под запястьем, включил синтезатор речи и зажмурился. Он услышал два тяжёлых шага, а затем механический голос, произносящий слова на незнакомом языке.
— Желание.
Барнс остановился.
— Ржавый...
— Нет... Старк! НЕТ!
Тони открыл глаза. Лицо Барнса исказилось от ужаса. Он обхватил голову руками, не рассчитал силу и сам себя ударил.
— Прости, — прошептал Тони. — Прости, прости, прости.
Барнс не слышал. Он издал стон, переходящий в рык. Он попытался кинуться на Тони, но вдруг его титановая рука сама собой вскинулась.
— Семнадцать.
— Что за чёрт?!
Тони подумал: я ещё успею снять перчатку и бросить её к стене. Или не успею?
Да пошло оно всё.
— Рассвет.
Титановая рука нашла мишень, нацелилась на Тони и пальнула инфразвуком.
Удар был подобен пушечному ядру: тяжёлая, тупая, мощная боль отбросила Тони и отдалась грохотом в каждой части тела. Голова раскалывалась на куски. Он ослеп и оглох. Несколько мгновений он барахтался в темноте, потом моргнул — и зрение вернулось. Лёжа на полу, он смотрел, как Барнс, шатаясь, бредёт к нему через комнату, хватает за грудки и трясёт. Тони не слышал, что он говорит. Из носа текло что-то липкое и горячее. Из ушей тоже. Тони с трудом сфокусировал зрение и посмотрел на перчатку. Электроника явно сдохла. Это означало, что трюк с инфразвуком сработал.
Больше его ничего не волновало. Размякнув, он болтался в руках Барнса, как плюшевая игрушка. Озверев, Барнс схватил его за шиворот и по полу поволок к лифту.
В ушах начало звенеть. Двери лифта раскрылись. Барнс зашвырнул Тони в кабину и, не церемонясь, прижал его палец к считывателю отпечатка. Рука заболела. Тони охнул и пробормотал:
— Сработало.
Язык еле ворочался во рту.
— Барнс... Ты меня слышишь? Сработало...
По рывку Тони понял, что лифт поехал наверх. Голова соображала так плохо, будто принадлежала кому-то другому. Двери снова разъехались. У Тони не было сил встать. Титановая рука сграбастала его за ворот пиджака. В полубессознательном состоянии он подумал: надо же, как удался хватательный рефлекс. Это русские придумали или я?
Он не помнил.
Ещё один удар. Потом ещё. Тони закрыл глаза, открыл и увидел перед собой узор на ковре. Узор был ужасен, а от ковра воняло средством для чистки. Сильно ныла скула. Похоже, Тони только что схлопотал удар по морде титановым кулаком. Удар оказался не очень сильным, но это была только разминка. Барнс дёрнул Тони на себя, приподнял и вломил ещё раз, теперь уже под рёбра. Рот наполнился горячей солёной кровью. Тони запрокинул голову вверх, но кровь всё равно капнула на джинсы и футболку.
Барнс занёс титановый кулак. С новой рукой он легко держал Тони на весу. На смену звону в ушах пришло громкое свистящее дыхание. До Тони вдруг дошло, что ещё один удар превратит его лицо в кровавую кашу. Тони сам прикрутил к протезу пневматику. Скорее всего, лицевые кости просто сломаются. Он услышит хруст... Или скрежет... Или ещё что-нибудь. Как скоро люди теряют сознание после таких ударов? Хорошо бы сразу вырубиться и сдохнуть в больнице, не приходя в сознание. Если повезёт, этим всё и кончится. Если нет, лицо придётся собирать заново, как паззл из кусочков.
Интересно, Пеппер согласится выйти замуж за урода? Как знать, вдруг она любила Тони Старка за то, что он был красавчиком. Больше вроде бы не за что.
Вот будет облом.
— Ну и чего ты ждёшь? — промямлил Тони. — Бей.
Почему-то Барнс не торопился.
— Бей, говорю.
— Стив сказал, что не всё решается кровью.
Барнс опустил руку. Тони разобрал нервный смех.
— Вы оба... блядь... неисправимы...
Смеяться было больно. Что-то сдавливало ему рёбра. Может быть, это перелом? Хотя нет. Когда рёбра сломаны, в груди болит не так. Боль текла в лопатки, в левую руку и в живот.
— Неисправимы, — повторил он, но не смог внятно выговорить это слово.
Лицо Барнса странно переменилось.
— Старк, — позвал он.
Тони начал сползать на пол.
— Старк! — рявкнул Барнс. — Смотри на меня!
Тони посмотрел.
— Что это было? С рукой.
— Тест... тестирование... сработало... теперь тебя не возьмёшь... кодом...
— Что ты там бормочешь? Внятно говори.
В груди давило уже нестерпимо.
— Старк, мать твою! Не отключайся! Ты меня понял? Не отключайся. Вызывай робота. Где Пеппер?
— Не знаю.
— А робот? Пятница или как его там?
— Перчатка... неисправна. В мастерской... Можно вызвать в мастерской.
Барнс отпустил его. Тони всё-таки сполз на пол и снова ткнулся лицом в ковёр. Барнс перевернул его на спину.
— Ты к врачу давно ходил? Проблемы с сердцем были?
— Пффф...
— Ну да, кого я спрашиваю... Телефон. Быстро. Говори, где он.
— Тебе нельзя...
— Говори.
— Тебе нельзя звонить...
— Ты дебил или прикидываешься?
— Не звони.
Барнс выругался и метнулся к дивану. Он порылся в подушках, перевернул столик, нашёл трубку и потыкал в кнопки. Тони смотрел в потолок. Глаза слезились. Было трудно дышать. Нечто подобное он испытывал во времена панических атак. Но даже тогда было легче.
Барнс поднёс трубку к его уху. В трубке звучал голос оператора службы девять-один-один. Тони было трудно сосредоточиться.
— Говори, — приказал Барнс. — Скажи ей, что у тебя приступ.
— Бр... брс...
— Старк, я тебя убью сейчас.
— А... ага...
Колеблясь, Барнс посмотрел ему в глаза, а потом на трубку. Тони хотел сказать: «Не смей». Нельзя было позволить, чтобы голос Барнса прозвучал в трубке. Тони напрягся и выдавил:
— Положи её.
В глазах уже темнело. Тони подумал: чёрт побери, да я же помру.
Без шуток — помру. Не в бою с пришельцами, не в пылу сражения, даже не в постели. Меня скосит не теракт, не Халк и не Зимний Солдат. Я умру, лежа на ковре в гостиной, хватаясь за сердце и глядя в глаза Барнсу. Супергерой сраный. Хорошо, что детей не успел наделать, а то было бы стыдно смотреть им в лицо.
Барнс набрал воздуха в лёгкие, прижал трубку к уху и сказал:
— Привет. Меня зовут Тони Старк. У меня сердечный приступ. Я... я в башне «Старк Индастриз». Последний этаж. Приезжайте срочно.
Отключившись, он бросил трубку на диван.
— Сядь, кретин… Сесть можешь? Где аптечка? Нитроглицерин есть?
Тони уже не слышал.


24.


Капитан.
Почему именно капитан?
Чего ж не майор, не сержант, не полковник? Адмирал-генерал, повелитель бурь и небесных сфер. Главнокомандующий, офицер и рядовой, триединый в одном лице.
Где-то Тони слышал такую байку. Что-то из Библии. Тони пару раз из интереса брал в руки брошюры адвентистов седьмого дня. Рисовкой, красками и посылом они смахивали на комиксы и плакаты о Капитане. Бог, единый в трёх лицах — бестелесный невидимый дух, живой, вечный, вездесущий и всеблагой…
Ох, не хватало только в религию удариться.
Всё было тихо. Тони плыл в белизне и покое. В кои-то веки ничего не болело, даже душа. Он посмотрел вправо. Там стоял Капитан. По выражению его лица Тони понял, что это не взаправду. Капитан улыбался беспечно и почти сочувственно. Это был прелестный, хорошо сделанный, но искусственный мирок, не имеющий ничего общего с реальностью. Нечто вроде того тренажёра, который Тони сам себе смастерил для лечения психотравм.
— Что, — сказал Тони, — уже всё?
Капитан неопределённо покачал головой.
— Я не мог умереть так глупо.
— Ещё как мог.
Тони попросил:
— Старина, ну хоть сейчас не капай на мозги!
— Говорил я тебе — возьми себя в руки.
— Ага. Только это и говорил.
Капитан вздохнул.
— Ну зачем ты так…
— А как? Как надо?
— Всё тебе расскажи.
— Давай. Объясни, раз ты такой умный.
Капитан тронулся с места и пошёл вперёд. Тони смотрел ему в спину. Спина уплывала в молочной дымке.
— Кэп… Кэп, ну хватит…
Капитан не останавливался. Тони стало страшно. Он чувствовал себя мальчиком, потерявшимся в толпе. Он не мог упустить Капитана ещё раз. Он упускал его дважды. Третий раз последний.
Чёртова Троица… Бог, триединый в одном лице…
— Стив! Стив!
Капитан остановился. Тони обратил внимание, что на нём супергеройский звёздно-полосатый костюм.
Что за чёрт? — подумал Тони. Почему даже в галлюцинациях я вижу его в костюме? Были же какие-то майки, джинсы, куртки. Образов полно, но я выбираю тот, что подаётся публике.
Разве я и впрямь хотел этого парня? Нет, мне нужно было что-то другое. Разок увидеть его таким, каким его видели Сокол, Барнс и Наташа. Не Капитаном — Стивом. Разве я много просил?
— Стив…
— Ну что?
— Почему у нас не срослось?
Капитан обернулся.
— Ты не любил меня, как их. А я ведь старался, — сказал Тони. — Я всё ещё стараюсь.
— Знаю.
— Я… я… я же всё сделал. Я пытался. Чёртово соглашение… Хоть в раз жизни хотел сыграть по правилам! А ты меня кинул.
Капитан пожал плечами.
— Кинул, — повторил Тони. — Что бы я ни делал… Даже когда я был паинькой. Всегда. Тебе не стыдно?
— Почему тебя это волнует?
Тони опешил.
— Волнует — и всё.
— Так вышло, — сказал Капитан. — Бывает.
— Не пудри мне мозги.
— И не собирался.
— Я хочу знать причину. Я расшибся в лепёшку, чтобы ты пришёл и сказал, что я молодец.
Здесь, в междумирье, признаться было проще, чем в жизни.
— Это всё ненастоящее, — сказал Капитан.
По его позе Тони понял, что сейчас он уйдёт насовсем.
— Постой… Подожди. Куда ты пошёл? Ответь на вопрос.
— Сам ответь.
— Можно с тобой?
— Иди домой, Тони.
— Нет, нет… Нет! Стой, Кэп! Мать твою! Я же всё сделал! Чего ты ещё от меня хочешь? Чего ещё?
— Иди домой.
Белый цвет затопил весь мир. Тони полетел вниз. Он летел долго и медленно, как пылинка в луче солнечного света. Во рту ощущалась какая-то горечь. Запахло лекарствами. Он вдохнул, открыл глаза и уставился в побелённый больничный потолок.
У кровати сидела Пеппер, закрыв лицо руками. Тони шевельнул пальцами и чуть пододвинул правую руку. Катетер на предплечье неудобно вонзился в кожу. Пеппер вздрогнула и отвела руки от лица. Она была не накрашена и выглядела старше, чем обычно.
— Эй, — сказал Тони. — Отлично выглядишь.
— Чтоб ты провалился! — в сердцах воскликнула Пеппер.
— И тебе привет.
— Я думала, ты умрёшь! Мне сказали, что ты можешь умереть!
— Никого не слушай, я бессмертен. Пью кровь младенцев и девственниц… Эй. Ты что делаешь?
Она вскочила со стула и обняла его. Все рёбра застонали, но Тони стерпел. Это было так не похоже на Пеппер, что он волей-неволей заткнулся. Овладев собой, Пеппер села на стул и сказала:
— У тебя был приступ. Ты знаешь, что ты болен?
— Очень надеюсь на это, — сказал Тони. — Если здоровые люди чувствуют себя так же, то зачем тогда нахрен жить…
В глазах Пеппер блеснули слёзы.
— О, нет. Только не реви. Если ты разревёшься, я совсем расклеюсь.
Пеппер украдкой вытерла щёку и глубоко вдохнула.
— Где я, кстати? — спросил Тони.
— В больнице. Интенсивная терапия.
— Да уж понял, что не в пентхаусе... Операцию делали?
— Нет, обошлось.
— И давно я тут?
— Три дня.
— Что, серьёзно?
— Ты просыпался пару раз. Но ничего не сказал. Врач прописал седативные.
— Ах вот оно как...
— Что ты помнишь?
Тони порылся в памяти. Перед глазами всплыло лицо Барнса. Тони осмотрелся. Палата была отличная, но всё равно не шла ни в какое сравнение со спальней в пентхаусе. Прежде всего потому, что там он мог отвечать за безопасность.
— Здесь есть прослушка?
— Вряд ли.
— Есть или нет?
— Врать не буду — не знаю.
— Тогда я ничего не помню.
Он поёрзал, принимая более удобную позу. Пеппер раздумывала.
— Скажи, ты подрался с... кем-то?
— С кем? Там никого не было... Ведь не было же?
Пеппер покачала головой. Между её бровей пролегла опасная морщинка. Она догадалась.
— Значит, — сказал Тони, — когда приехала скорая, пентхаус был пуст.
— Да.
— Ага, ясно... То есть... Неудивительно.
Сострадание на лице Пеппер подсказывало, что видок у Тони не аховый.
— Не смотри на меня так.
— У тебя всё лицо разбито, — сказала Пеппер.
— Неужели всё?
— Ты на морфине, поэтому не чувствуешь. Но поверь на слово. И постарайся придумать убедительное объяснение.
— А какое тут может быть объяснение? Я упал.
Пеппер закатила глаза. Тони скорректировал версию.
— Я напился. И упал. Много раз, мордой вниз.
— У врачей есть результаты анализов, и они уже просочились в прессу. В крови не обнаружено следов алкоголя.
— Тогда... эээ... наркота? Морфин-то у меня в крови есть. Журналюги сойдут с ума от восторга!
— Ты смеёшься?
— Ладно, молчу.
— Мне уже пора уходить. Завтра загляну ещё раз.
— Ты там Вижна не видела?
— Позову, если встречу его.
— Спасибо.
Она наклонилась, собираясь поцеловать его в лоб, но в последний момент передумала и неловко отстранилась.
— Не умирай, пока меня нет.
— Не умру, — пообещал Тони.


25.

В больнице Вижн соблюдал приличия. Он вошёл в палату через дверь. Тем не менее, медсестра, проверяющая катетер, шуганулась, как кошка.
— Спокойно, — сказал Тони. — Это мой друг... Даже сын в каком-то роде. Правда же, мы на одно лицо?
Вижн стоял на пороге. В искусственном свете ламп его багровая кожа — или та материя, что заменяла кожу, — отливала желтизной. На нём был свитер и брюки. Инопланетная внешность Вижна особенно поражала людей, когда он рядился в самые обычные шмотки. Медсестра поёжилась.
— Скоро принесут ужин...
— Отлично! Я бы зарубал шаурму.
— ...куриный бульон и грудки без соли.
— Окей, тогда с картошкой фри.
— Вам строго запрещена жирная пища.
— Ещё скажите, что пить нельзя. Бокал вина, а? Красного. Сухого.
— Нельзя ни в коем случае.
— А жить-то можно?
Медсестра сердито фыркнула и вышла в коридор.
— Видал? — сказал Тони Вижну. — Какой смысл быть миллиардером, если не можешь позволить себе шаурму?
Вижн присел на постель.
— Вам уже лучше, сэр.
— Как ты это определяешь?
— Я видел вас сразу после госпитализации. Цвет лица напоминал лавандовый. Теперь это больше похоже на глицинию. И кое-где вкрапления берлинской лазури.
Тони схватился за бок.
— Не дёргайтесь, — заботливо сказал Вижн.
— Это самый поэтичный рассказ о том, как дерьмово я выгляжу. Ты просто прелесть.
Вижн промолчал.
— Ну-с... И многие меня уже похоронили?
— Люди выражают поддержку, сэр.
— Газеты?
— Газеты в том числе.
— Да уж конечно... Без их поддержки я никуда... Как дела в башне?
— Нас завалили звонками и письмами. Пресс-служба «Старк Индастриз» работает круглосуточно. Люди приносят к башне цветы, сэр. Звонил госсекретарь...
— О, как мило.
— Я мог бы ответить от вашего имени.
— Да-да, будь добр. Передай ему два слова: «Не дождётесь».
Вижн мягко улыбнулся. Тони указал взглядом на потолок.
— Хоть ты мне скажи. Тут есть прослушка?
— Камеры встроены над дверью и телевизором.
— Камеры я вижу. А микрофоны?
— Микрофонов нет.
Кряхтя, Тони повернулся так, чтобы его лицо не попало в обзор.
— Так. Теперь выкладывай. Ты видел, куда сбежал Барнс?
— Сбежал? — переспросил Вижн.
— Да... Повернись чуть левее. Вот так, отлично... Он вызвал мне скорую, а потом я вырубился. Ты следил за ним? Есть записи с камер?
— Записи я уничтожил.
— Умница. Так что насчёт побега?
— Мистер Барнс на своём этаже, сэр.
Тони не понял.
— В каком смысле?
— Когда вы потеряли сознание, он дал вам нитроглицерин, пошёл в мастерскую и связался с Пятницей, а Пятница позвал меня. Мистер Барнс сказал, что у вас сердечный приступ и что скорая уже едет, а затем попросил проводить его в подземный этаж. Лифт не считывал его отпечаток, а двигать ваше тело к лифту было опасно.
— И ты...
— Я проводил его.
Тони потрясённо выдохнул.
— И он до сих пор там?
— Да, сэр. Я приношу ему еду и книги.
— А рука... то есть... его новая рука...
Вижн ответил:
— Протез при нём. И, насколько я могу судить, исправно работает.
В голосе Вижна не было укора, но Тони померещились прохладные нотки.
— Не говори Пеппер... Хотя какая разница. Она уже догадалась, что это он меня отметелил. Скоро сообразит, за что.
— Да, сэр. Велика вероятность.
— Я должен поговорить с ним.
— Не думаю, что это сейчас возможно.
— Значит, пора выбираться из этой богадельни.
Вижн многозначительно посмотрел на катетеры. Тони сделал вид, что не заметил этого взгляда.
— Может, ты поболтаешь с доктором, а? Упёртый попался засранец. Никак не хочет меня выпускать. Ты умеешь найти подход к кому угодно.
— Давайте вы сами.
Тони поморщился.
— Ну что тебе стоит...
Вижн встал с постели и, тщательно подбирая слова, сказал:
— Сэр, вы наверняка помните интоксикацию палладием, сражения с инопланетными существами, панические атаки и прочие угрозы здоровью. Я всегда был рядом с вами. Сколько я себя помню, вы постоянно стояли на краю могилы.
— И я ценю, что ты был рядом. Правда — ценю.
— Спасибо, сэр... Но как вы думаете, что я тогда чувствовал?
— Э-э-э... Чувствовал?
— Да, сэр. Если это слово здесь уместно.
Тони никогда об этом не задумывался. Вижн подождал несколько секунд, но ответа так и не дождался.
— Я исполнял ваши приказы, сэр. Вы шли на верную смерть, а я вас поддерживал. Подразумевалось, что у меня нет иного выбора. Машина вправе предупредить пользователя, но не вправе мешать ему, даже если пользователь делает заведомо самоубийственные вещи.
— Что-то я никак не могу понять, к чему ты ведёшь, дружище.
— Хорошо, скажу прямо. Если вы называете меня другом, позвольте мне отказаться. Я не хочу помогать вам, когда вы наносите себе вред. Если же я по-прежнему просто Джарвис...
Неожиданно Вижн споткнулся.
— Если я Джарвис, то я сделаю всё, что вы прикажете.
Тони отвёл глаза и посмотрел в окно. На душе опять стало погано.
— Сэр? — поторопил Вижн. — Что думаете?
— Ничего я не думаю...
— Я могу идти?
— Ты можешь делать, что захочешь.
Вижн кивнул, давая понять, что ценит этот жест. Вошла медсестра и вкатила поднос с едой.
— М-м-м, варёная курица без соли, — без энтузиазма сказал Тони. — Всю жизнь мечтал.
Вслед за медсестрой вошёл доктор. На глаз ему можно было дать лет сорок: высокий, раздражительный тип с тяжёлой челюстью и ершом тёмных волос. Он был зол, как чёрт, и мрачен, как туча.
— О! — сказал Тони. — Вы-то мне и нужны.
— И вы даже не представляете, как сильно.
Медсестра протянула Тони вилку.
— Положите на поднос, — попросил Тони. — Из рук не беру.
— ...острый инфаркт миокарда, желудочковая аритмия, спонтанная фибрилляция желудочков...
— Доктор, вы можете говорить со мной по-человечески?
— Я пытаюсь, мистер Старк.
— Когда вы меня отпустите?
— Когда буду уверен, что это вас не убьёт, — доктор уткнулся взглядом в планшет. — Трещины в рёбрах, гематомы, ссадины... Вы по-прежнему не хотите говорить, откуда они?
— Я уже сказал, — ответил Тони. — Я упал.
Доктор отчётливым шёпотом произнёс: «Твою мать».
— Слушайте, — сказал Тони. — Как насчёт того, чтобы перевезти всё это оборудование в башню? Могу его купить.
— Хотите поторговаться — торгуйтесь с апостолом Петром.
Тони скривился.
— Бросьте ломать комедию. Я знаю, журналисты вас достали. Но я не сдохну. Я ведь Железный человек.
Доктор осклабился, сверил показатели приборов и сказал:
— Это вы-то? Сомневаюсь, мистер Старк... Какой угодно, но не железный. Скажите спасибо, что бригада успела вовремя. Ещё бы минут двадцать... Как это вы, кстати, додумались принять нитроглицерин?
Тони мысленно пообещал себе, что поблагодарит Барнса, как только выберется из этой дыры.
— Я вообще умный.
— Сумели дойти до аптечки? Сами? — доктор пытливо заглянул ему в глаза.
Похоже, доктор был из тех людей, которые считают, что ложь можно распознать по глазам.
Глаза Тони были кристально честными. Он встретил взгляд, не дрогнув, улыбнулся и ответил:
— Я всё могу делать сам.

уже не стыдно
Не знаю, каким образом, но заявленное
[03.07.14, 1:15:16] Anna Platé: а напишите мне пьяных баки и кэпа пост-зс
[03.07.14, 1:17:40] Anna Platé: на вечеринке у тонистарка
[03.07.14, 1:17:49] Anna Platé: после экспериментальной бодяги беннера
[03.07.14, 1:18:01] Anna Platé: И ЛЮБОВЬ
[03.07.14, 1:18:05] Anna Platé: чтобы ЛЮБОВЬ

мозг, или кто там сегодня за него, трансформировал в
ПЬЯНЫЕ БАКИСТИВЫ
БОДЯГА БЕННЕРА
ВЕЧЕРИНКА У ТОНИСТАРКА ДОМА ПЕППЕР НЕ УЕХАЛА НА ДАЧУ
Размешал слова в произвольном порядке и распихал на четыре страницы текста. Смотрятся как предложения.
Скромно считаю, что затмил этим мастерписом Петросяна.
В университете подарили билеты на СИНКАНСЕН В ОДИН КОНЕЦ, и кажется, это тонкий намек
 Шкав, горите медленно, будьте так любезны.

Возможно, вы не готовы к этому.
Пеппер стояла на перилах моста, широко расставив ноги. Штормило ее, как флаг на ветру. Узкую юбку она задрала выше колен. В одной руке Пеппер держала бутылку шампанского, в другой — шпильки своих Лубутэнов. То, что это были Лубутэны, теперь знали все, потому что разувшись, Пеппер подняла туфли в воздух и проорала «Чтоб вы знали, обсоски, эта подошва красная!».
В пруду плавал охуевший лебедь. Он находился к Пеппер ближе всего. Вторым после лебедя был Тони Старк, потом Брюс Беннер. Старк стоял в костюме и в шлеме, Беннер прижимал к груди спасательный круг. Где Брюс достал круг, Баки не знал. Кто из троих был самым бесполезным для спасательной операции — лебедь, Тони или Беннер, Баки не знал тоже.
— Вот бля буду, если не прыгну, — заплетающимся языком сказала Пеппер.
— Пеппер, никому не надо ничего доказывать, ты не в теореме, — сказал Тони, вроде делая шаг вперед, но как-то в сторону.
— А ну стой на месте, пьянь! — крикнула Пеппер и угрожающе качнулась. Тони отшатнулся обратно. Таким образом он топтался на месте уже минут пять.
— Передайте ей круг, — сказал Беннер. Он не сразу отлепил круг от груди, как будто не был готов с ним расстаться.
Тони ответил, продолжая смотреть на Пеппер.
— Я не беру вещи из чужих рук. Передайте его Пеппер, она передаст его мне, а я передам его ей.
— Только попробуй подойти, латентный зеленый, — процедила Пеппер, глядя на Беннера.
— Господи! — воскликнул Беннер и швырнул круг в пруд. Лебедь сдавленно крякнул, но никто не обратил на него внимания. — Да вразумите ее кто-нибудь!
Стив прокашлялся.
— Пеппер, слезай с лошади, — сказал он.
— С перил, Стив, — сказал Баки. — Это перила.
— Слезай с перил, Пеппер, — послушно исправился Стив.
Пеппер показала ему фак той рукой, в которой держала бутылку.
Баки наклонился к трубочке Стивовского Лонг Айленда и шумно допил. Вкусовые рецепторы у него атрофировались не полностью, но достаточно, чтобы спокойно глотать лед с текилой, виски и легким привкусом «Моним Лайма».
К ним подошел Брюс. Оставалось загадкой, как у такого вежливого человека могут быть глаза, настолько яростно посылающие друг друга на хуй.
— Как же так получилось, — вздохнул Брюс.
Все задумчиво промолчали. Баки был трезв, чтобы помнить, но в достаточное говно, чтобы не иметь возможности связно рассказать.
Пеппер просто собиралась поплавать, но ее начали отговаривать, поэтому у Пеппер включился режим отрицания. Завязался спор. К процессу обе стороны подошли серьезно, и в какой-то момент всех догнало настолько, что попытка остановить купание стала похожа на попытку предотвратить самоубийство.
В искусственном пруду Старк Тауэр не могло быть глубоко. Минут десять назад Брюс на всякий случай уточнил у Старка, нормально ли то, что Пеппер собирается там купаться. Старк сказал «Гриндевальд в опасности», надел шлем от доспеха и пошел в галерею.
Воды в пруду точно было по колено, и все больше беспокоились, что Пеппер наебнется с перил лицом в мост. Тони отдельно беспокоился за Гриндевальда. Стив отдельно беспокоился за Тони, потому что «только человек с прогрессирующей шизофренией может купить лебедя и назвать Гриндевальд». Баки молча долил себе текилы в Лонг и обрел умиротворение, с которым теперь наблюдал за происходящим на мосту.
«Ты пытаешься убить меня клубникой» — кричала Пеппер.
«Я дарю тебе клубнику, чтобы ты была счастлива» — кричал Тони.
— Романов поговорит с ней, как женщина, — сказал Брюс. — Я должен немедленно ее найти.
С места Брюс не двигался и смотрел себе под ноги, будто Наташу он только что обронил.
Стив долго качал головой.
— Она сейчас как женщина разговаривает с Бартоном, — наконец сказал он. — Они там… выиграли путевку в Будапешт.
Баки сощурился.
— Серьезно? Сейчас? Где?
— А ты что, хочешь посмотреть? — спросил Стив.
Баки поднял ладони перед собой.
— Нет, я не готов увидеть разящую стрелу Бартона.
— Обычно у Клинта с Наташей это происходит в отдалении, — вдруг сказал Беннер. У него был тон ведущего программы о спаривании коал.
Баки внимательно посмотрел на Брюса.
— Меня пугает твоя осведомленность, док.
В этот момент Пеппер упала в воду, и Брюс кинулся к мосту. Полет Пеппер сопроводила отчаянными воплем, а в воде бултыхалась так гневно, будто в пруд ее толкнули. Бутылку и туфли Пеппер держала над головой. Тони в приступе неуместного благородства прыгнул следом, но только сильнее ее притопил. Всклокоченный Гриндевальд зашипел и атаковал обоих из-за тростника. Брюс Беннер гладил цветок лотоса.
— Я не могу описать, что сейчас чувствую, — сказал Стив.
— Пошли, Стиви, — сказал Баки и потянул Стива в сторону дверей. — Попытаемся выжить.
Кто кого из них тащил, было непонятно. Баки старался передвигаться аккуратно и медленно, Стив тоже, но процесс их перемещения больше напоминал прыжки по палубе во время качки. Со стороны они были похожи на двух раненых шпионов под амфетаминами, и это — подумал Баки, глядя в зеркальные двери лифта, — почти соответствовало реальности.
В лифте Баки не слишком метко нажал кнопку последнего этажа, поэтому останавливались они почти на каждом. На седьмом до сих пор молчавший Джарвис не выдержал.
— Я могу помочь, сэр? — спросил он слишком вежливо даже для искусственного интеллекта с британским акцентом.
— Нам очень нужно на крышу, приятель. Проветриться, — сказал Баки, зачем-то глядя в потолок. — Подбрось, будь другом.
— Конечно, сэр.
— Спасибо, Джарвис.
Стив нахмурился.
— И почему с ним ты общаешься вежливее, чем со мной?
Баки зашипел ему в ухо:
— Потому что он может перепрограммировать лифт и размозжить нас о пол подвала.
— Есть же законы,— так же тихо сказал Стив.
— Какие законы? Восьмая поправка о жестоких и необычных наказаниях?
— Законы робототехники. Робот не может причинить вред человеку, Бак.
Баки выразительно молчал.
— Что? — спросил Стив.
— Робот не может причинить вред человеку? — с иронией повторил Баки.
— Не может, — уверенно ответил Стив, а потом посмотрел на его левую руку. — О, — сказал он.
Двери лифта распахнулись. Стив по стенке выбрался из кабины, Баки пошел следом тем же путем.
Воздух был теплым, ночь звездной. Под ногами проседал мелкий гравий. Пока ничего из этого протрезветь не помогало, а гравий так просто сводил Баки с ума. Придерживаясь за пальмы в кадках и изгородь, Стив шел впереди с уверенностью Индианы Джонса, продирающегося сквозь джунгли.
— Стив, — окликнул Баки, стараясь ступать так, чтобы не проваливаться в покрытие. — Стив, мать твою. Стой.
— Что? — спросил Стив, останавливаясь, и начал поворачиваться к нему.
— У меня это идиотское ощущение, что небо сейчас опрокин… — Баки не договорил. Небо действительно опрокинулось на него вместе со Стивом и пальмой, за которую Стив хватался. Сам Баки упал на гравий, стукнушись затылком.
Голова не болела. После принятой в баре анестезии это не было странно. Странно было то, что анестезия не стала общим наркозом.
Листья долбаной пальмы щекотали Баки нос. Стив заерзал, явно устраиваясь поудобнее.
— Конец, — выдохнул Баки, зажмурившись.
— Да ладно тебе. Тут неплохо.
— Нет, ты давишь мне локтем на член, — отчетливо сказал Баки, не открывая глаз.
— Извини, — сказал Стив, но локоть не убрал.
— Рука, чтоб тебя!
— Да. Сейчас.
Стив начал переворачиваться на спину. Делал он это с грациозностью гигантского жука. Макушка пальмы впечаталась Баки в лицо, и в глаза осыпалась стружка сухих листьев. Кое-как ему удалось откинуть пальму в сторону.
Затылок Стива оказался у Баки на груди. Баки положил руки Стиву на плечи, только обозначив прикосновение — просто чтобы коснуться.
Свежий воздух отлично вентилировал мозги. Апокалипсис отступал: небо вернулось на место, земля прекратила так ощутимо вращаться вокруг своей оси.
— Я больше никогда не поведусь на твои уговоры, — сказал Стив через время.
Баки усмехнулся.
— Я это слышу с пятнадцати лет.
— Ты напоил Брюса Беннера? Ты понимаешь, чт…
— Это был Бартон, — перебил Баки. — Он всем подливал. Сказал, после тоталитарной Латверии прозрел и теперь хуй он клал на чьи-то отказы.
— И где был я, когда он это делал?
— Рядом. Слизывал с меня соль.
Стив ощутимо напрягся.
— При всех?
— Да. Но тогда всем это казалось нормальным.
— Господи, — Стив спрятал лицо в ладонях. Баки беззвучно рассмеялся. — О боже, не трясись, — продолжил он, не убирая рук от лица.
— Да ладно тебе, Стиви. Весело ведь, — Баки потрепал его по голове, как в детстве, когда они попадали в очередную передрягу.
— Завтра не будет. Уже нет. Больше никогда, Баки, клянусь, — сказал Стив, автоматически перехватывая его руку. Он прижал ее к груди, будто закрепил клятву.
Баки повел плечами.
— Больше и не получится. Беннер предупредил: организм быстро выработает иммунитет.
— Как Брюс вообще тебе дал сыворотку?
— Ну, — протянул Баки. — Он не давал.
— Что? — глухо спросил Стив.
— Вообще, он сказал что-то вроде… — Баки постарался придать своему голосу тон интеллигента, но вышло что-то вроде еврейкой бабушки: — «Это полное безумие. После пары коктейлей вас расплющит хуже туристов в кафешопе. Вы будете разговаривать, как больные шизофазией. И не улыбайтесь, Джеймс, это абсолютно бессмысленный шок для организма, после которого вы быстро выработаете иммунитет к сыворотке». Ну, как-то так, только с кучей терминов. И я опустил лекцию о сложности замедления метаболизма.
— Ты ограбил Халка? — очень медленно спросил Стив.
— Стиви, — Баки прижал губы к его затылку и крепко обхватил Стива двумя руками — тоже как в детстве, когда он сердился. — Я бы ограбил Деву Марию, чтобы тебя напоить.
Стив положил ладони на запястья Баки. Его лица Баки не видел, но по голосу понял, что Стив улыбается.
— Я это слышу с пятнадцати лет.
— Бля, да вы когда-нибудь заткнетесь? — раздалось из-за кустов.
Баки со Стивом вскочили настолько синхронно, что им одновременно подкатило. Оба стояли, вцепившись в изгородь, потому что шевелиться сейчас было не лучшей идеей. Стив смотрел на опрокинутую кадку с пальмой, явно просчитывая, успеет ли до нее добежать. Баки сглотнул ком в горле. По ощущениям ком состоял из коктейля из коктейлей.
— Клинт, — наконец процедил Стив, раздвигая листву изгороди. От увиденного он резко отвернулся и теперь разговаривал с гравием. — А ты мог спросить это раньше, чтобы обозначить свое присутствие?
Баки услышал, как сдавленно ржет Наташа.
— Мог. А еще я мог встать и навалять вам обоим пизды. И если я услышу еще одно «пятнадцать ебаных лет», я встану и сделаю это.
Баки посмотрел на Стива. Стиву было так же неуютно, как девственнику посреди Винус Аллей. Баки закинул руку ему на плечо.
— Не грусти, Стиви. Латверия сделала его таким, — громко сказал он.
Клинт швырнул через изгородь ботинок и попал бы, если бы они не пригнулись.
— Все, все, — посмеиваясь, крикнул Баки. — Мы уходим, слышишь?
Не услышать это было невозможно, потому что с каждым шагом он старался создавать максимальное количество шума и пнул кадку с пальмой.
— Спокойной ночи, — сказал Стив уже у дверей.
Наверное, думал Баки, в контексте сегодняшней вечеринки это была самая нелепая фраза за вечер.
— Спокойной ночи, — сказал Клинт. — Стиви и Баки, блядь.

Название: Знай своё место
Фандом: Civil War
Пейринг: Тони Старк и Баки Барнс (если считать эту мясорубку пейрингом)
Жанр: драма
Размер: макси (в процессе)
Рейтинг: R
Предыдущие главыПервая глава — roksen.diary.ru/p209099367.htm
Вторая — roksen.diary.ru/p209127475.htm
Третья — roksen.diary.ru/p209156518.htm
Четвёртая — roksen.diary.ru/p209171062.htm
Пятая — roksen.diary.ru/p209251664.htm

Глава 6
Сходство

~ 4 200 слов20.

Больше всего на свете Тони хотел напиться. Причём сильно. Так, чтобы себя не помнить. Две вещи не давали ему сдаться — работа и дело Брюса Беннера.
История с Халком по-прежнему оставалась главным новостным поводом для всех федеральных СМИ. Прислушавшись к Пеппер, Тони не стал привлекать к делу адвокатов «Старк Индастриз». Даже если бы он решился, проку от этого было бы мало — юристы из корпорации не специализировались на уголовных процессах. Тони озадачил Пятницу. Проанализировав информацию из открытых источников за последние десять лет, Пятница составил список адвокатов, показавших наилучшие результаты в сложных делах с убийствами, террором и угрозой нацбезопасности. Список получился небольшим. Первые три претендента заявили, что слишком заняты, четвёртый не брал трубку и не отвечал на е-мейлы, пятый лежал в психоневрологическом диспансере, а шестой и вовсе отошёл от дел. Седьмой и восьмой ответили вежливым отказом без объяснения причин. Девятый поначалу заинтересовался, но потом тоже слетел с крючка.
Тони удвоил гонорар, но адвокат был непреклонен. Тони спросил, почему. Собеседник любезно пояснил, что даже самая щедрая оплата не покроет репутационного ущерба.
— О какой репутации идёт речь? — возмутился Тони. — Вы вытаскиваете из тюрьмы убийц и террористов.
— Да, сэр. Но, согласитесь, их нельзя сравнить с Халком. Я слышал, что мистер Беннер может пережить конец света... Или даже стать его причиной.
— Беннер невиновен.
— Да-да. Я тридцать лет в этом деле и ещё не встречал ни одного виновного.
Тони в гневе бросил трубку.
В списке осталось одно имя — Алан Доу. Тони повеселила карикатурная, нарочито обезличенная фамилия. При встрече он понял, что фамилия идеально подходит этому человеку. От природы Алану Доу досталась невыразительная внешность. Он был не высок, но и не низок. Крепкое телосложение могло бы сделать его представительным, если бы не узкие плечи. Вдобавок Доу сутулился и носил пиджак не по размеру. Глубоко посаженные глаза не выражали никаких чувств. Над высоким лбом начинались залысины с островками русых волос.
Внешность Алана Доу не произвела на Тони впечатления, однако в его пользу говорили три оправдательных приговора в сложных, но не очень громких делах. После встречи он попросил день на размышления. Тони уже успел привыкнуть к отказам и мысленно приготовил несколько ядовитых фразочек. К его удивлению, Доу позвонил на другой день и сообщил, что нужно затронуть вопрос о психиатрическом освидетельствовании.
Из его монотонной речи Тони выхватил только несколько слов: непредумышленные убийства, неосторожность и что-то про ответственность, которую мистер Беннер не может нести.
— Поболтайте с Брюсом, — предложил Тони. — Готов поспорить, более осторожного парня вы в жизни не видели.
В трубке повисла тишина.
— Убийства по неосторожности — это чушь собачья, — сказал Тони. — Мне нужен оправдательный приговор.
Доу сухо ответил:
— Это невозможно.
— Не рассказывайте мне о том, что возможно, а что нет.
— Я обрисовал вам перспективы, мистер Старк. Они реальные. А то, что вы говорите, — это фантазия. Если хотите исполнения желаний, найдите волшебника, а не адвоката.
Тони опешил. В трубке повторили:
— Мистер Старк?
— Ладно, — сказал Тони. — Приступайте.
— У кого получить чек?
— Никаких чеков. Платить буду налом.
— Но декларирование доходов...
— Меня не интересует, что вы укажете в налоговой декларации. Можете написать, что деньги упали с неба.
Доу сказал:
— Верно ли я понимаю, что в документах не должно быть вашего имени?
— Там не должно быть «Старк Индастриз».
— Ясно.
Они договорились о деньгах. Доу попросил много, но не слишком много. С ним даже не пришлось торговаться. Тони уже решил, что имеет дело с середнячком без амбиций, но уже через пару дней Доу неожиданно добился перевода Брюса Беннера в другую тюрьму.
Перевозка превратилась в шоу, транслируемое по всем каналам. Брюса Беннера сопровождали не только конвойные, но ещё и агенты ФБР, а в придачу спецчасти с национальной гвардией на подмоге. Памятуя о том, что Пеппер всё ещё на него злится, Тони не поехал к месту событий, а смотрел онлайн-трансляцию на сайте новостного канала. Зрелище смахивало на парад вооружений: куча военных, спецтехника, заграждения и толпа возбуждённых журналистов перед ними. Из невзрачного здания за заграждением хлынули конвойные. По ажиотажу и общей напряжённости можно было подумать, что из парадного входа выносят атомную бомбу.
Брюс Беннер мелькнул в кругу конвойных лишь пару раз. Его быстро погрузили в огромный бронированный автозак. Тони успел разглядеть, что Брюс небрит и бледен. На него нацепили не наручники, а настоящие тяжёлые цепи.
Более странного зрелища Тони в жизни не видел: было видно, что даже конвойные побаиваются этого невзрачного усталого человека в дешёвой, сильно поношенной одежде. Перевозка считалась спецоперацией, и начальник даже дал небольшое интервью. Это был служивый вояка хищного вида, мрачно зыркающий поверх голов. Журналистка сунула микрофон ему под нос и спросила:
— Чем вызваны такие серьёзные меры безопасности?
Начальник спецоперации оглянулся на автозак и сказал:
— Мы не его боимся. А того, кто может прийти вместо него.
Тони сокрушённо помотал головой. Он давно догадывался, что охраной Халка занимаются идиоты, но теперь знал это наверняка. Выключив звук, он прикрикнул:
— Пятница! Пожалуйста, позвони этим мудакам. Скажи, чтоб сняли цепи и не подпускали журналистов на пушечный выстрел.
— Так и сказать?
— Да. И ещё скажи, что цепи Халка не сдержат. А вот Беннер может занервничать. А если Беннер занервничает, всем крышка.
— Хорошо, сэр.
Тони подумал: ничего хорошего.
Несмотря на абсурдность происходящего и неутешительные перспективы, дело Беннера очень бодрило Тони. Оно рождало в душе азартную, конструктивную злость.
По опыту он знал: злость куда лучше, чем горе или жалость к себе.
Разговор с Барнсом не шёл из головы. Ощущение было такое, будто Тони пырнули ножом. Тони пытался припомнить, что именно сказал Барнс, в какие слова он облёк этот ментальный удар. Ничего не получалось. Тони даже не мог определить, что чувствует. Иногда Тони хотелось попросить прощения, а иногда — услышать извинения Барнса.
Глупое было чувство. Что толку? Словами ничего не изменить.
Он всё-таки взялся за модернизацию руки. Дело шло не быстро. Тони соорудил несколько прототипов, моделируя то одну функцию, то другую. Поначалу он думал, что сумеет собрать протез самостоятельно, копируя функции с готового продукта «Гидры». Первые четыре версии никуда не годились. Пятая поделка была уже ближе к реальности, но до исходного материала ей всё равно было далеко. Тони прикинул, что на разработку, конструирование и тестирование с нуля понадобятся месяцы. Гораздо быстрее и проще доработать исходный продукт.
Но и с этим не всё было гладко. Рука была сильно повреждена, и не только функционально. Её нужно было точно присоединить к живому телу. Тони хотел минимизировать погрешности. Он не мог позволить себе ошибиться даже на миллиметр. Чертежи из красной книжки немного помогли, но по ним нельзя было воссоздать телосложение Барнса.
Тони прикинул, где взять точные мерки. Можно было покопаться в системе вентиляции и пустить на нужный этаж порцию усыпляющего газа, а потом, когда Барнс уснёт, спустить вниз всю аппаратуру и замерить нужные параметры с микрохирургической точностью.
Этот вариант какое-то время занимал Тони, но от него пришлось отказаться. У Барнса была ускоренная регенерация. Обычная дозировка ему не подходила, а ошибка могла разбудить Зимнего Солдата.
Внутренний голос спросил: почему бы и нет? Пусть просыпается. Пусть мечется в этой чёртовой комнате, как загнанное животное. Можно дать ему заведомо невыполнимое задание, включить камеру и смотреть, как его корёжит.
Этот голос был подобен дьяволу, сидящему на плече. Он шептал Тони страшные вещи. Запретные вещи. Манил куда-то за границу, подначивал и дразнил.
Голос на втором плече твердил другое: Капитан бы этого не хотел.
Дьявол злился. Какая, чёрт побери, разница, чего хотел Капитан? Его больше нет. Он умер и не вернётся. Не нужно следовать его заветам. Взгляни правде в глаза: ты не слушал Капитана, даже когда он был жив. Зачем же начинать сейчас?
Совершив над собой усилие, Тони вернулся к способам обмера. Проще всего было попросить у Барнса помощи, но такой вариант Тони не рассматривал. Баки Барнс ясно дал понять, что не хочет участвовать в модернизации железной руки, не хочет носить эту руку, да и вообще не хочет жить. Тони не собирался его уговаривать. Тони жаждал действия и, поразмыслив, нашёл решение. Ему нужна была точная трёхмерная модель.
Технологию рендеринга по фотографиям и видео Тони обкатал лет семь-восемь назад. На неё зарились военные, но Тони сумел отбиться. Система составляла модель в автоматическом режиме, анализируя изображение. Для ускорения процесса использовался метод прогрессивной загрузки. Всё начиналось с каркаса и грубой формы, затем уточнялись детали.
Заснять Барнса с разных точек было не так-то просто. Прошло уже полторы недели с их последнего разговора. Барнс много читал и подолгу лежал на одном месте. Он не демонстрировал признаков клаустрофобии. Человека, который большую часть жизни провёл в криогенной капсуле, не могла стеснить просторная, пусть даже скудно обставленная комната в подземном этаже.
Разве что туалет... Барнс всё чаще запирался за дверцей и сидел там часами, не высовываясь. Раньше он хотя бы устраивался под камерой, но теперь прятался только в туалете. Это было его единственным способом остаться в одиночестве. По тому, как часто он это делал, Тони догадался, что Барнсу становится всё хуже и хуже.
И — что самое главное, — Барнс не хочет, чтобы Тони это видел.
Для лучшей детализации Тони требовалось, чтобы Барнс подошёл к камере чуть ближе. Пришлось пустить в ход смекалку. Тони попросил Вижна повесить под потолком перекладину в полутора метрах от камеры. Вижн решил, что идея хорошая, и уже вечером у Барнса появился мини-турник. Вижн даже принёс Барнсу плеер. Где-то он вычитал, что под музыку тренировки проходят легче.
Трюк сработал. Барнс стал частенько подтягиваться, неуклюже балансируя на одной руке. Иногда Тони замечал, каким остекленевшим взглядом Барнс смотрит в стену, когда тренируется. Он планомерно отбивал несложный, медитативный ритм.
Всё выглядело так, будто Барнс поддерживал жизнь и силу в своём теле, но не потому что хотел этого, а потому что так его научили.
От подтягиваний на турнике он перешёл к отжиманиям. Это было сложнее — тело по-прежнему сильно кренилось вправо. Наблюдая за тренировками, Тони подумал о том, каково таскать эту руку на себе. Мало того, что эта бандура перегревается, она ещё и тяжёлая. Обшивка из железного сплава весит слишком много.
Тони открыл чертежи Марка-44, ещё раз посмотрел на них, а потом на руку.
В его голове наконец-то созрел план.


21.

Пеппер дала о себе знать, когда Тони уже потерял надежду с ней помириться. Это случилось в пятницу вечером, к концу второй недели работы над рукой Зимнего Солдата. Он приваривал титановые пластины, когда голос у дверей воскликнул:
— Тони! Ты опять.
Тони подскочил от неожиданности, чуть не прожёг себе палец паяльником и крутанулся на стуле. Пеппер стояла на пороге мастерской, прислонившись к дверному проёму. Её взгляд скользил по столу, заваленному чертежами и бумагами, по развёрнутому на полкомнаты интерфейсу, разбросанным инструментам, железкам, материнским платам и пустым коробкам из-под пиццы. В мастерской царил бардак, который Пеппер считала хаосом, а Тони — творческим беспорядком.
— Привет, — сказал Тони.
Она подошла ближе и остановилась около груды железа. Конечно, она узнала симптомы. Не могла не узнать. Тони выключил паяльник и положил его на подставку рядом с титановой рукой.
— Всё-таки Марк-44? — спросила Пеппер.
— Нет. Я же обещал.
Он тут же прикусил язык, опасаясь упрёков. Пеппер почему-то не упрекнула. Она положила сумку на стол рядом с инструментами и оглядела интерфейс. Её взгляд остановился на трёхмерной модели Барнса.
Голограмма удалась на славу. Тони в точности воспроизвёл тело Барнса. Особенно хорошо получились плечи и торс. Из соображений безопасности Тони заменил у модели лицо. Он не хотел, чтобы случайные свидетели — например, уборщица или чей-нибудь секретарь, — заметили в его мастерской проекцию Зимнего Солдата. С новым лицом серебристая модель, состоящая из множества проецируемых точек, смахивала на какой-нибудь проект по оснащению военно-воздушных сил США. Тони погуглил «ветераны войны на Ближнем Востоке» и нашёл несколько отменных, бесхитростных, среднезападных физиономий, которые ни у кого не вызвали бы подозрений. Одно из таких лиц он и присобачил к телу Зимнего Солдата.
Посторонний человек не заметил бы подвоха, но Пеппер на это не купилась. Она нашла взглядом титановую обшивку и быстро сложила одно с другим.
— Значит, ты чинишь руку.
Тони пожал плечами.
— Ну, если это можно назвать починкой.
Он снова потянулся за паяльником, но остановился, так и не прикоснувшись к нему. Пеппер подошла с другой стороны и остановилась около стола. Он чувствовал её присутствие плечом, боком и даже щекой. В этом было что-то неловкое. Когда она стояла так близко, он робел, как парень из старшей школы.
Раньше такого не было.
Наверное, это кризис среднего возраста или последствия развода.
Хотя какого развода? Они ведь и женаты-то не были.
— Это что, титан? — спросила Пеппер.
— Он самый. Легче и прочнее, чем прежняя обшивка. Была проблема с массой и силой, но я решил её пневматикой. Надо, чтобы мощь осталась прежней, но вес уменьшился. Пришлось ещё с охлаждением повозиться, но тут помогли старые наработки.
— Где ты взял комплектующие?
— Ну… э… Только не начинай опять, ладно? Позаимствовал с Марка-44. Знаю, это теперь незаконно, но по документам его не существует, так что хвостов я не оставил. Мы давным-давно не заказывали титан у поставщиков. А тот, что заказывали, якобы кончился. Если руку найдут, никто не сможет доказать, что над ней работал именно я.
Пеппер перебила:
— А отдача?
Тони поднял взгляд.
— Что?
— Как ты решаешь проблему с отдачей?
— Так же, как в костюмах. Прикрутил сюда пару своих фишек.
Он опасался, что сейчас Пеппер опять заведёт волынку с проблемами компании и тем, что такие разработки слишком рискованны с точки зрения деловой репутации. К её чести, Пеппер промолчала. Она присмотрелась к руке, увидела отверстия чуть выше локтя и спросила:
— Это что, динамики?
— Нет, — сказал Тони, — микрофон.
Пеппер кивнула: мол, продолжай.
— Тут урезанная полоса, — объяснил Тони. — Микрофон слышит только человеческую речь. Радиус слышимости — метров пятнадцать-двадцать, но это я ещё не тестировал. Система распознаёт лексемы с помощью отдельного вычислительного устройства.
— Зачем?
Он подумал, как лучше подойти к этой теме, и решил начать издалека.
— Ты знаешь что-нибудь о коде? Барнс не просто так переходит в режим Зимнего Солдата. Ему нужно продиктовать код, записанный в этой книжке, — Тони кивнул на блокнот со звездой. — Насколько я знаю, очень немногие в курсе, что это за код. Но рисковать нельзя — книжка могла попасть в руки кому угодно. Должен быть какой-то способ аннулировать команду. И я подумал…
— Распознаватель речи?
Тони улыбнулся.
— Точно. В случае совпадения первых четырёх лексем рука посылает импульс в нервную систему. Сначала я хотел вырубать Барнса, но потом понял, что это опасно.
— Он должен оставаться в сознании, но не перевоплощаться.
— Да, всё верно. Так что вырубать буду противника. В течение пары секунд рука посылает направленный инфразвук по уникальному динамику. Вот тут, в ладони, как у Железного Патриота. Инфразвук на частоте 4,7 Герц давит на нервную систему и выводит противника из строя, не давая ему завершить последовательность команд.
Пеппер приоткрыла рот от удивления.
— Тони… Это же блестяще.
— Да, знаю. Котелок ещё варит. Система не без изъянов, но на первое время пойдёт.
— Когда ты в последний раз спал?
Он споткнулся.
— А?
— Посмотри на меня.
Тони посмотрел.
— Паршиво выглядишь, — заметила Пеппер. — Ты вообще спишь?
— Да.
— Точно?
— Да.
— Опять врёшь?
Тони вздохнул.
— Слушай… Ты хотела, чтоб я помог Барнсу. Я и помогаю.
— В твоём случае даже созидание выглядит как разрушение.
— Ну спасибо.
— Успокойся и не злись.
— Я стараюсь.
Она опустила руку ему на плечо. Тони вздрогнул. Пеппер убрала руку и сказала:
— Извини.
Он не знал, что задело его сильнее — прикосновение или извинение. Надо же было стать таким невротиком...
— Я вообще-то пришла поговорить о Брюсе. У тебя есть минутка?
— Конечно. Я безработный.
Пеппер тускло улыбнулась. Среди завалов она нашла стул, села и закинула ногу на ногу.
— Ты читаешь газеты?
— Видел трансляцию. С тех пор не слежу.
Пеппер покачала носком.
— Я ходила к Брюсу.
— Ого. А говорила, что «Старк Индастриз» не должна в это ввязываться.
— Я действовала как частное лицо.
— И тебя пустили?
— Пригрозила судом по правам человека. Адвокат поддержал.
Тони присвистнул.
— Детка, я тебя не узнаю.
Пеппер усмехнулась, но усмешка быстро поблекла.
— Спецслужбы нашли для него подходящее помещение в одной из окружных тюрем. Условия чуть получше, но не скажу, что роскошные.
— Окно есть?
— Есть, и даже не одно. Правда, подойти к нему нельзя. Там что-то вроде холла. Посередине поставили клетку для слонов и отгородили биотуалет. Говорят, эта клетка выдерживает удары в пару тонн.
— Сукины дети…
— Брюс не против.
— Ясное дело, не против. Это же Беннер… Монах недоделанный. Вроде умный человек, но иной раз мозги отказывают. Чего он добивается с этим чёртовым признанием?
— А ты не знаешь? — Пеппер выглядела искренне удивлённой.
— Чего я не знаю?
— Брюс хочет, чтобы Халк ответил за свои преступления. Чтобы его держали в жёстких условиях и чтобы… не знаю, как и объяснить…
— Скажи прямо.
— Я так понимаю, его цель — оставить Халка в одиночестве. Самоликвидироваться. Чтобы Брюса Беннера вообще не существовало. Он даже придумал какие-то способы — удары током, пытки, что-то такое. Если честно, не вникала. Нужны варианты, как сделать так, чтобы Халк не возвращался в человеческую форму.
Тони обхватил руками голову. Пеппер робко продолжила:
— Знаю, это ужасно. Суицид в чистом виде. Я понимаю твои чувства, но Брюс…
— Ему ты тоже таскаешь книжки?
Пеппер прищурилась. Это был опасный момент.
— Да, Тони. Ему тоже.
— Может, и мне чего принесёшь?
Тони воинственно вскинул подбородок, но Пеппер была не в настроении сражаться.
— Всё, чего я хочу, — чтобы ты заметил сходство.
— Какое сходство?
— Брюса и Барнса.
— Ты несёшь ерунду.
— Нет, Тони, это не ерунда. У тебя перед глазами два человека с одинаковой проблемой. Оба одержимы альтер-эго, оба за себя не отвечают, оба сломлены, у обоих проблемы с законом. Только за Беннера ты стоишь горой. Готов выпрыгнуть из штанов, чтобы Беннера оправдали. Я говорила с адвокатом. Мистер Доу, кажется. Это ведь ты его нанял, верно? Долго пришлось искать?
Тони стиснул зубы.
— Давай, Тони, соверши усилие. Подумай о чём-нибудь, кроме железа и своего самолюбия.
— Я и думаю. О Барнсе. Я ему новую руку делаю, чёрт бы его побрал.
— Да, — кивнула Пеппер. — Чтобы отвлечься.
Тони раздражало, что Пеппер слишком хорошо его знает.
¬— Чего ты от меня хочешь? Чтобы я снова засунул его в криогенную камеру?
— Я хочу, чтобы ты его простил. И зажил нормальной жизнью.
Простота и откровенность Пеппер обескураживали.
— Он убил моих родителей, — напомнил Тони. — Этот недочеловек… Этот монстр… Господи, да что ты вообще понимаешь?
— Я не про родителей, — тихо сказала Пеппер. — Я про Капитана.
Теперь она смотрела в пол.
— Причём тут Капитан? — фальшиво удивился Тони.
— Не прикидывайся.
— Я и не прикидываюсь.
— Тони… Честно. Если у тебя… если ты испытывал что-то к Роджерсу… Мне всё равно. Правда — всё равно.
Тони будто ударили под дых.
— Не срывайся, пожалуйста, на Барнсе. Ты делаешь много хорошего. Я хочу быть уверенной, что ты не испортишь всё это банальной ревностью.
— Мы не будем это обсуждать.
— Тони, ну прекрати уже.
Где-то на периферии промелькнула мысль: старик, как ты до этого дожил? Женщина, которую ты любил, считает, что ты по уши увяз в Капитане. Увяз так, что это уже не назовёшь дружеским участием. Она думает, что ты хотел его.
(А ты хотел его? Нет, правда — хотел?)
Левая рука как-то странно онемела. Опять сердечко пошаливало.
— И давно это у тебя? — спросил Тони.
— Что именно?
— Давно ты думаешь, что я вбахался в Кэпа?
Она не поднимала глаз от пола.
— Я всегда так думала.
— Что?
— Ради бога, Тони. Мы взрослые люди. Не веди себя, как маленький мальчик. Я тебе не мать.
— О, ну конечно, не мать… Хотя иногда кажется, что мать.
— Довольно.
— Я не гей.
— Знаю.
— По-моему, ты забыла. Это что, очередной способ от меня избавиться? Выставить дело так, будто я дрочу на Капитана. Ты ведь это специально. Хочешь, чтобы я выглядел жалким.
Пеппер холодно отозвалась:
— Мне и делать ничего не надо. Ты и сам отлично справляешься.
— Чудесно. Просто чудесно.
— И знаешь, когда ты жалок по-настоящему? Не тогда, когда ревнуешь Барнса к Роджерсу. А тогда, когда врёшь мне в лицо.
Он чуть не послал Пеппер к чёрту, но в последний момент притормозил.
— Пытаешься бросить меня второй раз, да? Уже и повод придумала…
— Я пытаюсь быть твоим другом.
— У меня нет друзей.
Пеппер поморщилась.
— Как ни странно, пока ещё есть. Но это ненадолго. Продолжай в том же духе — и друзей действительно не будет.
В памяти всплыли слова Т’Чаллы: «Вы не хотите быть с кем-то, вы хотите быть один». Пеппер встала и взяла сумку. Тони ущипнул себя за левую руку. Боль немного помогла.
— Пеппер…
— Хватит.
— Ладно. Я опять перегнул палку.
— Знаешь, мне это так надоело. Всё время одно и то же. Сначала ты психуешь, а через минуту извиняешься. Я иду тебе навстречу, но всё без толку. У тебя едет крыша, а ты даже признаться в этом не можешь. Как знать, вдруг нам вообще не стоит разговаривать? Встречаться не получилось, дружить ты тоже не хочешь. Что тебе вообще надо, Тони?
— Не знаю.
— А я тем более.
— Останься.
— Если бы каждый раз, когда я это слышу, мне давали по доллару…
— Без проблем! Могу давать и по два.
Глупая шутка не удалась. Пеппер даже не улыбнулась. Она пошла к двери. Он понял, что должен остановить её, но не придумал ничего умного. Душа просила чего-то мазохистского. Пусть Пеппер раздавит его, пусть поставит точку. Скажет: ты мудак и катись к чёрту. И правда, сколько можно мусолить одно и то же?
— Пеппер! Я тут всё думал! Почему ты не за меня не вышла?
Он отчаянно искал предлог, чтобы упасть на самое дно. Ничего другого не оставалось.
Пеппер, не оборачиваясь, спросила:
— А ты хоть раз предлагал?


22.

К чёрту всё.
К чёрту, к чёрту, к чёрту.
К чёрту скандалы с Пеппер и разговоры о Кэпе, к чёрту возню с Беннером, проблемы со сном и с сердцем. Всё это было уже неважно. В субботу Тони закончил отладку руки, примерил её к модели, и всё сошлось. Он дождался вечера, поужинал и сходил в душ. Стоя перед зеркалом, Тони разглядывал своё лицо, серое от недосыпа и усталости. Тёмные глаза лихорадочно сверкали. В них светился пугающий огонёк фанатизма.
— Я не спятил, — сказал Тони своему отражению.
Двойник в зеркале согласился: конечно. Конечно, нет.
То, что он собирался сделать, и впрямь смахивало на психоз. Руку нужно было тестировать, причём уже не в мастерской, а в условиях, приближённых к реальным. В холодильной камере лежали заранее приготовленные ампулы. Если бы Пеппер знала о них, она бы убила Тони. В одной ампуле плескалась сыворотка, в другой — антидот. Тони наполнил два шприца, закрыл иглы колпачками и сунул в карман. За полчаса до полуночи Тони накатил обновление на перчатку с репульсором, установил синтезатор речи, положил руку в кейс и тщательно проверил замок.
Всё было готово. Тони сел на стул, пытаясь успокоиться. Он зачем-то надел пиджак и нащупал в кармане плотную прямоугольную карточку. Вытащив её на свет, Тони понял, что это фотография Капитана — та самая, украденная с похорон. Чёрно-белый снимок, широкая улыбка, уверенный взгляд в камеру. Тони смотрел на него, по-детски надеясь, что портрет оживёт.
Сейчас Стив Роджерс спрячет улыбку и сдвинет брови к переносице. Он умел делать такое лицо, которое махом отбивало желание творить безумства.
Давай, Кэп. Скажи мне, что я не прав. Останови меня. Дай по морде. Я помню — у тебя отличный хук справа.
Пожалуйста, вернись на минутку.
Портрет не оживал.
Тони встал и вызвал лифт. Уже в лифте он вспомнил, что не взял с собой молоко. Барнс мог что-нибудь заподозрить. Тони решил, что сыграет гнев и лёгкое помешательство. Барнс должен поверить, что Тони пришёл поиздеваться над ним и надавить на больное.
И Барнс поверит. Он вообще не семи пядей во лбу.
Двери лифта раскрылись. В комнате никого не было. Тони поставил кейс на пол и забарабанил в дверь туалета. Ему хотелось поскорее с этим закончить.
— Э-э-эй, ископаемое! Давно не виделись. Я страшно соскучился. Сплю и вижу тебя во сне.
Дверь долго не открывалась. Тони всё стучал и стучал. Он почти забыл, зачем всё это делает, когда дверь наконец открылась. Барнс схватил его за грудки и встряхнул с такой силой, что Тони замутило.
— Тебе мало было в тот раз?
— Воу-воу, — сказал Тони. — Полегче, самец.
— Иди к дьяволу.
— Дорогу покажешь?
Барнс оттолкнул его. Тони устоял на ногах.
— Чего тебе опять? Пришёл прыгать на костях?
— Точно. Прыгать. Это я могу.
— Клянусь, Старк, в этот раз ты меня доконаешь.
Тони помахал рукой в железной перчатке.
— Не волнуйся, я подготовился... Давно хотел спросить: как у вас было с Кэпом? Ты его трахал или он тебя?
Барнса передёрнуло. Тони мысленно молил: ну давай, подойди ближе. Ещё один шажок. Мне так мало надо.
— Я ставил на то, что он тебя. Но не уверен. Иногда в нём мелькало что-то такое… Знаешь, как будто он напрашивался... Напрямую не просил, но я бы не удивился.
— Какой же ты мерзкий.
— Интересная трактовка: спал с ним ты, а мерзкий я.
Барнс не выдержал и кинулся на Тони. Удар пришёлся в левый бок. Тони не защищался. Он упал на пол, а Барнс навалился сверху. Даже с одной рукой Барнс был сильнее и ловчее, чем Тони.
Тони попытался дотянуться до правого кармана, но безуспешно.
— Хочешь ещё что-нибудь сказать? — спросил Барнс.
— Ведёшься, как девочка. Тебя даже троллить скучно.
Барнс тяжело дышал. Он еле сдерживался, чтобы не наподдать обидчику по шее. Левой рукой Тони потянулся к его лицу, взялся за прядку и заправил за ухо.
Барнс перестал дышать.
— Всегда хотел узнать, каково это. Просветишь?
Барнс вытаращил глаза. На него было смешно смотреть. Он пытался найти разумное объяснение происходящему. Тони почти слышал, как крутятся колёсики в его голове.
— Что, не просветишь? Какая подстава, — посетовал Тони. — Всё нужно делать самому.
Он с трудом приподнялся и прижался губами к губам.
В голове что-то взорвалось. Было так тошно, что даже весело. Однодневная щетина колола подбородок, как наждачная бумага. По молодости у Тони Старка был грешки похожего свойства. У кого их не было? Вечеринка с коксом, много текилы и холодной водки, спор на поездку в гей-клуб. Тони хотел доказать друзьям, что ему не слабо, и под всеобщие аплодисменты вжал в стенку первого попавшегося парня. Потом они быстро пообжимались в туалетной кабинке. Тони толком ничего не запомнил. Только щетину.
Это было очень странное чувство — когда мужская щетина колет тебе бедро.
Тони торопливо прикусил нижнюю губу Барнса и нашарил в кармане шприц. Барнс был слишком шокирован, чтобы это заметить.
— Ты… ты что?
— Давай притворимся, что я — это он.
Тони удалось снять колпачок со шприца.
— Я тебе сейчас зубы выбью, — прохрипел Барнс.
— Любишь пожёстче? Какое совпадение — я тоже.
Барнс пошевелился, намереваясь отстраниться. В этот момент Тони всадил шприц ему в шею.
В первую секунду Барнс даже не понял, что произошло. Он поднял брови и приоткрыл рот. Рука, на которую он опирался, дрогнула. Барнс упал, придавив Тони всем весом. Тони перекатил его в сторону, встал на колени и закашлялся. Барнс растерянно хватал ртом воздух. Он сумел вытащить шприц, но не сумел подняться.
— Прости, старик, — сказал Тони. — Ты бы по-другому не согласился.
— С-с-сука…
— Не трать силы. Всё равно не сможешь мне вмазать. Эта штука очень быстро действует. Не волнуйся — это не паралич, а нечто вроде атрофии мышц. Двигаться толком не сможешь, говорить тоже, но слух, зрение, осязание — всё останется как было. Если дело затянется минут на тридцать, дышать станет трудно, но я управлюсь за пятнадцать, а потом вколю антидот.
Он дотянулся до кейса, открыл его, достал руку и нужные инструменты. Барнс катался по полу, но не мог встать. Тони терпеливо ждал. Прошла ещё минута. Тони посмотрел на часы и с уважением крякнул.
— А ты и впрямь здоровый, как вол. Обычного человека размазывает секунд за двадцать.
Судороги прекратились. Теперь Барнс лежал на спине, беспомощно вытянув ноги. Пальцы его единственной руки слегка дрожали. Тони мог бы увеличить дозу, но опасался, что откажут лёгкие. Ему нужно было, чтобы Барнс дышал и оставался в сознании.
— Так. Теперь лирическое отступление, — Тони повернул кейс к Барнсу так, чтобы Барнс видел содержимое. — Сейчас я прицеплю эту штуку к твоему плечу. Я соединю провода и поставлю крепления. Не знаю, насколько это больно, но по ощущениям явно не тайский массаж. Вколол бы тебе обезболивающее, но нужна обратная связь. Мычи, если захочешь убить меня.
— М-м-м….
— Молодец, — похвалил Тони. — Ты не безнадёжен.
— М-м-м…
— Не отвлекай, пожалуйста. Я даже не начал. Если дело застопорится, помрёшь от удушья. Я забыл взять аппарат ИВЛ.

vid: Доброе утро, солдат | Bucky Barnes


But I did it...Виддер: Loki
Название: Доброе утро, солдат
Песня: Day v Night
Исполнитель: Real Slow Motion
Предупреждения: спойлеры на "Гражданку"
Категория: character study
Персонажи: Баки Барнс / Зимний Солдат
Саммари: "You feel that if you open your mouth, the horrors might never stop".
Время: 2:24
Links: YouTube