вот кстати по поводу текста. вот он вроде грустный, а обсуждения по нему веселые. особенно когда andre; пишет и злится вместе с героями как тут не проиллюстрировать
«Знай своё место», глава 3 Давно я с такой скоростью не писала.
Название: Знай своё место Фандом: Civil War Пейринг: Тони Старк, Баки Барнс Жанр: драма Размер: миди (в процессе) Рейтинг: R Первая глава здесь Вторая тут
Тони сам не знал, на какую реакцию рассчитывал. Барнс скользнул взглядом по заголовку статьи и отвёл взгляд. Тони следил за ним неотрывно, жадно вглядываясь в каждую мимическую морщинку. — Ну? — сказал Тони. — Как ощущения? Барнс молчал. — Ты завис или медленно думаешь? Ради всего святого, даже машина Тьюринга обрабатывала запросы быстрее. Барнс прислонился к резервуару спиной и закрыл глаза. С его плеча отвалилась тканевая накладка, обнажив провода и изрядно потёртую красную звезду на металле. — Зачитать тебе вслух? — предложил Тони. — Тут попадаются интересные пассажи. Он потянулся за газетой, развернул её и начал: — Министерство обороны выпустило пресс-релиз о том, что на границе с Камеруном погиб Капитан Америка. Шестнадцатого июня военные заметили на спутниках активность в тропических лесах. По косвенным признакам — подробности не сообщаются, — военные сделали вывод, что на участке находится генетически модифицированный монстр по прозвищу Халк. Прибыв на место, военные обнаружили логово монстра и тело человека, в котором удалось опознать Стива Роджерса, также известного как Капитан Америка... Опознание трупа проходило в присутствии генералов, лично знакомых с Капитаном… Так-так, погоди-ка, здесь был момент, который тебя заинтересует… Барнс тихо сказал: — Уйди. Тони отвлёкся. — Что, прости? — Уйди, пока я тебя не убил. Тони неприятно улыбнулся. Что-то внутри него умоляло: Тони, Тони, пожалуйста, перестань. Не слушая, он вернулся к статье, кашлянул и продекламировал: — У военных были сомнения относительно идентификации обезображенного трупа, но экспертиза и анализ ДНК подтвердили, что убитый является Роджерсом… Барнс дёрнулся. Тони инстинктивно шарахнулся в сторону, выставил вперёд руку и предложил: — Давай. Барнс смотрел на него исподлобья. — Ну и чего ты ждёшь? Кишка тонка? Или ты только рядом с Кэпом такой храбрый? — Уходи, — повторил Барнс. — Иди, пока можешь. Я за себя не отвечаю. — Разумеется. Хорошо быть тобой. Чуть что случится — всегда можно списать косяки на происки «Гидры». На это даже Кэп купился. — Я понимаю, зачем ты это делаешь, — сказал Барнс. — Понимаешь? О боже, я так тронут. Понимающий ты наш. Схожу на могилу к родителям и всё им объясню: мам, пап, так и так, Баки Барнс всё понимает! То-то они обрадуются… А, нет, погоди-ка. Они же мертвы, как твой Кэп. На шее Барнса напряглись жилы. Он дышал через нос, будто отрабатывал какую-то медитативную практику. — Легчает? — участливо осведомился Тони. — Чувствуешь прилив сил? Шевелится что-то в душонке, нет? — Как ты с собой уживаешься? — спросил Барнс. На миг Тони слетел с накатанных рельсов. Ему стало тошно. Он бросил газету поверх других и опустил руку с репульсором. — А ты с собой как? Никак? Баки не смотрел на Тони. Он глядел на стол — туда, где лежала стопка газет. Тони удовлетворённо подумал: ага, проняло тебя всё-таки. Наслаждайся. Читай сколько хочешь. Надеюсь, каждая строчка отпечатается в подкорке: про Халка, про Камерун и особенно про труп. А ведь Тони помнил этот труп. Над ним поработали гримёры, но это не помогло. Тони глядел в сторону, теребил в руках телефон и пуговицу на манжете, Тони делал всё, чтобы не смотреть, но за секунду до того, как крышку гроба закрыли, всё-таки бросил прощальный взгляд на тело и содрогнулся. В нём было трудно узнать человека, но ещё труднее — Капитана. В гробу лежала груда мышц с ввалившимися щеками, сломанным носом и золотистыми волосами, с трудом отмытыми от крови. Капитан всегда был… цельным. Ничто не могло поколебать его мощи, непрошибаемой — и невообразимо бесящей! — уверенности в своей правоте и силе. Он почти никогда не сомневался в себе, не шёл на компромисс и не показывал слабости. Тони хотел бы запомнить его таким, да не вышло. Барнс сглотнул и спросил: — Где Т'Чалла? — У себя в Ваканде. — А я где? — В башне Старка. — Какой сейчас месяц? — Июль. — Какого года? Тони сказал: — Две тысячи шестнадцатого. Барнс о чём-то задумался, покусал губы и спросил: — А в прошлый раз какой был? Тони уставился на него, как на психически больного. — Тот же. Барнс кивнул. Тони подумал: как порой странно у человека проявляется шок. — Ещё какие-нибудь вопросы? — сказал Тони. — Подробностей знать не хочешь? — Не хочу. — Как же так… А я уж думал: кому-кому, а лучшему другу смерть Капитана должна быть небезразлична. Ошибался, выходит? — Стив говорил, что ты ревнивый. Один невинный комментарий вышиб из Тони дух. — Что ты сказал? — Ты слышал. — Повтори. — Стив говорил, — снова начал Барнс, — что ты ревнивый. Спокойно, сказал себе Тони. Спокойно, старик, держи себя в руках. — Ты, наверное, думаешь, что мне не хватит духу дать тебе в зубы. Так вот, Солдат: мне хватит. Барнс равнодушно бросил: — Так вперёд. Тони смотрел на него долго-долго: искал в глазах отблеск страха и слабости, той смеси чувств, на которую можно надавить, получив мгновенный отклик. Соперничество бодрило Тони лучше, чем виски. В голову пришла мысль: да ведь это не шок и не стойкость духа. Это отрицание. — Ты ведь мне не веришь, да, Холодное Сердце? — Ни единому слову. — Я был на его похоронах. Барнс пожал плечами. — Он на моих тоже был. Тони не нашёлся с ответом. Разговор вдруг стал бессмысленной тратой времени. Тони дошагал до дверей и вызвал лифт. Он шёл так, чтобы не поворачиваться к Барнсу спиной, но Барнс сидел на месте и не двигался. Тони зашёл в лифт и нажал на кнопку верхнего этажа. — Вижн принесёт тебе ужин. Попытаешься напасть — костей не соберёшь. Ответом ему была тишина. Двери закрылись, и лифт тронулся.
13.
— Ты говорил, что протащишь поправки к соглашению, как только утихнет шум в прессе. — Шум не утих. — Что-то я не вижу толп журналистов, осаждающих башню Старка. — Неужто? А я с утра уже трёх репортёров послал. — Хвалит юлить, Тони. Я задаю прямой вопрос и хочу услышать прямой ответ. — Это что-то новенькое, — сказал Тони. — Двойной агент учит меня честности. Что дальше? Пойдёшь проповедовать пацифизм? Чёрная Вдова закинула ногу на ногу. Тони ждал, когда она дойдёт до ручки и закатит скандал, чтобы с чистой совестью выгнать её из кабинета. — Старк, у кого из нас есть яйца? — Вопрос с подвохом? — предположил Тони. Она закатила глаза. — Слушай, Наташа, мне сейчас некогда обсуждать поправки к соглашению. Это ты официально безработная, а у меня своих забот немерено. — Каких, например? — Всё тебе расскажи. Я рулю компанией. — Пеппер рулит компанией. А ты играешь в игрушки, как и всегда. Тони задумался, знает ли Наташа о Барнсе. Он бросил на неё взгляд через стол. Вдова выглядела раздосадованной, но не более. Видимо, пассаж об игрушках относился к костюмам. — Ну да. С Марком-43 куча проблем. Комиссия закидала меня бумажками. С одним сертификатом я отстрелялся, осталось ещё примерно десять тысяч. Не хочешь тряхнуть стариной и устроиться юристом в «Старк Индастриз»? Дам соцпакет и халявный абонемент в фитнес-клуб. — Да пошёл ты. Тони вздохнул. — Старк, я спрашиваю ещё раз: когда мы займёмся поправками к соглашению? Если нарисуется новый террорист, с неба спустится Локи или ты опять сконструируешь искусственный интеллект, который поработит полмира... Тони вскинулся. — То есть опять я виноват, да? — Ты слышишь только то, что хочешь услышать. А я говорю про реальную опасность. Мстители связаны по рукам и ногам. Завтра очередной Рамлоу украдёт биологическое оружие, а нам придётся сидеть и ждать приказа сверху вместо того, чтобы действовать. Ты сел на задницу, сложил ручки и ни черта не делаешь, но Мстители... — Да нет больше Мстителей, — сказал Тони. — Что значит нет? — То и значит. Тор улетел, ищи-свищи. Капитана убил Халк, и Халка до сих пор не нашли. Бартон свалил к жене и детям. Сокол бродит непонятно где, Ванда уже месяц не высовывается, и правильно делает. Муравей — обычный мошенник без царя в голове. Я еле-еле договорился, чтобы на побег из тюрьмы закрыли глаза... — Договорился! — с отвращением повторила Наташа. — А из-за кого они стали преступниками? Не из-за тебя ли? — Зато ты ни при чём, — ядовито отозвался Тони. — И в Вену ты не летала, и соглашение не подписывала... — Я встала на твою сторону! — Не морочь мне голову. Ты до последнего пыталась ни с кем не поссориться, всё надеялась, что с договором мы выкрутимся, а в итоге кинула сначала Кэпа, а потом меня, и теперь взываешь к моей совести. Миленько, Наташа, очень миленько. Продолжай в том же духе. Наташа смотрела на него во все глаза. Справившись с удивлением, она сказала: — Да, Тони... Иногда я забываю, какой же ты мудак. Тони развеселился. — Я мудак? Ну конечно! Конечно, я мудак! И это очень удобно. Тебе, Бартону, Соколу, Ванде. До тех пор, пока я мудак, вы капаете мне на мозги, предаёте и подставляете перед сенаторами. Чем хороши мудаки — на них можно ездить без зазрения совести. Пока я буду разгребать всё это дерьмо, в глазах всего мира вы будете выглядеть героями. Чистенькие! Ни в чём не повинные! Отсидевшие за убеждения! Прямо хоть книгу о вас пиши. — Ты совсем спятил? — Не знаю. Может быть. Если бы я спятил, всем было бы хорошо. — Последний раз повторяю. Соглашение парализует Мстителей. Его нужно дорабатывать. — Странно, что ты не подумала об этом, когда подписывала. — И ты тоже не подумал. Никто не подумал... Кроме Стива. Не надо было ей упоминать Капитана. Разговор и так шёл на повышенных тонах. — О да, — сказал Тони. — Кэп оказался дальновиднее всех. Только знаешь, как всё было? Он почти согласился. Дал задний ход, только когда помянули Ванду, да ещё история с Зимним Солдатом вылезла. Кэп был бы в таком же дерьме, как и мы с тобой, если бы в нём не взыграли дружеские чувства. (Дружеские? О, Тони, кого ты обманываешь.) — Тебе доставляет это удовольствие? — спросила Наташа. — Что именно? — Поливать грязью Стива. — Я никого не поливал грязью. Я констатировал факт. — Опять одно и то же: я, я, я! Засунь себе своё эго... — Ты повторяешься. — А ты засунь — и перестану. Тони хмыкнул. — Наташа, если это всё, что ты хотела мне сказать... — Нет, не всё. Пока ты отсиживаешься в своём углу, Мстители разваливаются. — А тебе не приходило в голову, что так и должно быть? Наташа переспросила: — Не поняла? Тони встал, ослабил узел галстука и прошёлся по кабинету. В нём проснулся азарт. — Что, если Мстителям крышка? Это было видно ещё до соглашения, а соглашение просто показало правду во всей красе. Мы не вместе и никогда не были вместе. Из-за нас умирают люди, пока мы пытаемся их спасти. Альтрона мы победили, закидав Заковию трупами, а потом чуть не перегрызли друг другу глотки. Может, нам пора перестать делать вид, что мы спасители человечества, и уйти в отставку, пока человечество ещё живо? — Ты... ты точно спятил. — Да какая разница, спятил я или нет? Важно, что Мстители — хреновая идея. Ты насилуешь труп, Наташа. Скачешь на нём, прыгаешь и хочешь, чтобы я составил тебе компанию. Оглянись вокруг! Всем насрать на Мстителей. Из нас всех самый нормальный — Бартон. Пришёл, пострелял, помахал ручкой и сбежал обратно под крыло к жене жарить барбекю на заднем дворе и читать детям сказки на ночь. Это как в пинбол с мужиками поиграть. Скажи, классно? Я ему даже завидую. Но у меня хоть есть компания. А тебе куда бежать? ЩИТа больше нет, Гидры и подавно. Только и остаётся, что оббивать пороги «Старк Индастриз». Тони, Тони, приди, помоги, верни Мстителей, пусть ты мудак, зато ты один можешь потолковать с ООН! Верни мне смысл жизни, Тони, иначе чем ещё заниматься? Пыталась замутить с Беннером, но даже там не срослось, вот засада! Удар застал Тони врасплох. Чёрная Вдова толкнула его. Тони еле успел увернуться. Кулак угодил в гипсокартоновую стенку, оставив в ней вмятину. Глаза Наташи горели огнём. Она хотела взять Тони за горло, но он перехватил её руку. — Не делай глупостей. — Однажды тебе достанется. — Мне уже досталось. — Мало тебя Стив отделал, — процедила Наташа. — И поздно бросил. Жалел, наверное. Только я жалеть не стану. Поборов бешенство, Тони поморщился и указал взглядом на дверь. — Спасибо, что зашла. Наташа вырвала руку из захвата, мрачно зыкнула на Тони и вышла. Он слушал шаги в приёмной, сбивчивый голос секретаря, глухое рявканье Наташи. Потом стало тихо. Тони сел за стол и закрыл лицо руками. Он очнулся, только когда услышал голос: — Мистер Старк? Тони отнял руки от лица. Вижн стоял посреди кабинета. — Привет, дружище. — Здравствуйте, сэр. Я видел мисс Романофф. — А я вот лучше бы не видел. — Мне показалось, она чем-то расстроена. — Смешно, да? Бьют меня — расстроена она. Вижн промолчал. Тони стало стыдно. Он устал от скандалов, от Наташи, от негласного осуждения Вижна, но больше всего — от себя. — Как считаешь, может, мне запереться где-нибудь? Заморозиться? Кляп какой-нибудь смастерить? — Не думаю, что это хорошая идея. — Барнса она устроила... — Я, собственно, из-за него и пришёл. — Что там опять? — Мистер Барнс отказывается принимать пищу. Вижн произнёс это таким скорбным тоном, будто речь шла о жизни и смерти. — Ты прав. Трагедия мирового масштаба, — сказал Тони. — Срочно возвращаем Чёрную Вдову и созываем комиссию ООН. Бедный Баки воротит нос от еды. — Он ничего не ест с тех пор, как вы его разморозили. Только пьёт. А ведь три дня прошло. — Некоторые голодают и по месяцу. — Поправьте меня, если я ошибаюсь, но у мистера Барнса ускоренная регенерация. Это значит, что его обмен веществ отличается от обмена веществ других людей, и трёхдневная голодовка может нанести серьёзный урон здоровью. А, чтоб вас всех. — Ты хочешь, чтобы я с ложечки его кормил? — Я хочу, чтобы для начала вы просто с ним поговорили. — Сходи да сам поговори, если так волнуешься. — Я пытался, сэр. Но, кажется, мистер Барнс не считает нужным отвечать мне. Может быть, он ответит вам. Вижн был чрезвычайно любезен. Тони подумал: если я разругаюсь ещё и с ним, можно будет сразу лезть в петлю. — Ладно, — сказал Тони. — Я подумаю, что с этим сделать. — Не медлите, пожалуйста. Зайдите к нему сегодня. Он любит молоко. — Чего-чего? — Молоко, сэр. Тони подумал, что это шутка, и засмеялся. — Пастеризованное, — невозмутимо закончил Вижн. — Жирность полтора процента.
14.
До ночи Тони работал, переключив своё внимание на мелкие, незначительные вопросы: контроль безопасников, поставки программного обеспечения, юридические претензии. Со стороны это выглядело как самодурство чистой воды. Трёх секретарш он довёл до слёз, а четвёртая заявила, что увольняется. День был прожит не зря. Во второй половине дня Тони переключился на сертификацию Марка-43, пригрозил оппонентам Верховным судом и поднял на уши половину редакции американского «Форбса». Он дал им подробный комментарий относительно того, что комиссия ООН прямо нарушает права человека и отчуждает частную собственность, что противоречит духу Америки и подрывает основы американской государственности. Журналисты «Форбса» возбудились, как гончие, почуявшие лисицу. Тони удовлетворённо подумал, что весь следующий день комиссия будет обороняться от журналистов, и Марк-43 хоть на сутки оставят в покое. В голове в фоновом режиме крутилась дурацкая мысль: пастеризованное молоко. Не виски, не пиво, не вода — молоко. Почему именно оно? Видимо, это как-то связано с интоксикацией. Тони не знал состава жидкости, которую вливали суперсолдатам, но что-то подсказывало ему, что это далеко не безвредный физраствор. После полуночи он поднялся в пентхаус, открыл холодильник, достал два тетрапака с молоком, предусмотрительно припасённых Вижном, и вызвал лифт, ведущий в подземные этажи. В лифте Тони на всякий случай активировал перчатку с репульсором. Он не был уверен, что Барнс на него не кинется. Сканер на кнопке этажа считал отпечаток пальца, и лифт ухнул вниз. Тони ехал, одной рукой прижимая к себе молоко, а другую выставив вперёд в защитном жесте. Двери лифта открылись. Тони вышел. Барнс сидел в углу на матрасе и читал газеты. При виде Тони он насторожился и вскинул голову, тоже готовясь защищаться. Тони поставил тетрапаки на стол; там уже лежало нетронутое блюдо со свиными рёбрышками и остывшей картошкой фри. — Привет, млекопитающее. Мне доложили, что ты решил уморить себя голодом. Голодовку устраивают, когда хотят чего-то добиться. Давай, диктуй свои условия. Вертолёт, миллион долларов, голову Т'Чаллы? Барнс посмотрел на тетрапаки, на Тони и на газету. Газета заинтересовала его больше всего. — Для справки, голова Т'Чаллы мне бы и самому пригодилась, — сказал Тони. — Но, боюсь, Гринпис будет против. Чёрных Пантер осталось так мало! — Ты пришёл травить мне фиговые шутки? — Нет, я пришёл уговаривать тебя кушать кашу и слушать маму. Кстати, откуда матрас? Это Вижн принёс? — Уж явно не ты. Разговор только начался, а Тони уже начал терять терпение. — Для парня из прошлого века, которого ищут все спецслужбы мира, ты удивительно борзый. — Кинь молоко. — А? — Молоко, говорю, кинь. Тони взял тетрапак и швырнул его на матрас. Барнс попытался поймать, но не удержал равновесия. Было заметно, что без железной руки его подводит координация. Тело стало слишком лёгким. Барнс, наверное, не привык. Добравшись до тетрапака, Барнс некоторое время пыхтел, пытаясь свинтить крышку одной рукой. Тони следил за его телодвижениями, как за работой бестолкового механизма. Костыльное программирование во всей красе: система стремится стать единой средой, но мешает рассинхрон в деталях. Наконец Барнс догадался зажать тетрапак между коленями, открыл тетрапак и присосался к горлышку. Он пил и пил, пока не выхлебал всё до дна, отбросил тетрапак на пол и вытер губы. — Здесь не молочная ферма, — сказал Тони. Барнс промолчал. — Напряги мозги и послушай меня. Ты будешь жрать то, что тебе принесут, отвечать на вопросы Вижна, если он что-нибудь спросит, вести себя как паинька, и тогда я помогу спасти твою шкуру. Расклад ясен? Барнс опять ничего не ответил. — Расклад, говорю, ясен? Хоть бы словечко сказал, дал повод пособачиться. Тони хотелось на ком-нибудь сорваться. Желательно на том, кто действительно это заслужил. — Будем считать, что ты всё понял. Если завтра Вижн опять придёт ко мне с вопросами, почему мистер Барнс ничего не ест, я смастерю аппарат, который будет кормить тебя через трубку. Видел когда-нибудь, как откармливают гусей на фуа-гра? Тони спохватился. — Ах да, тут нужна справка из Википедии. Фуа-гра — это гусиная печень. Деликатес, который ты вряд ли купишь в ближайшие десять-пятнадцать лет. Вижн принесёт тебе порцию, насладишься, — Тони посмотрел на часы. — А сейчас прости, ты классный собеседник, но мне пора заняться чем-нибудь поинтереснее. Пожалуй, прочту диссертацию о дождевых червях. Тони обернулся к лифту. — Старк, — позвал Барнс. Тони остановился. — Что? — Тебе так легче? — О чём ты? — Я спрашиваю, — сказал Барнс, — с этой дурью тебе хотя бы легче? Или куражишься просто так? Тони развернулся, предвкушая, как отыграется. — Оу. Что я слышу. Холодное Сердце пробило на поболтать. Барнс смотрел на него равнодушно. — И о чём конкретно ты хочешь поговорить? — осведомился Тони. — Это ты хочешь. — Я? — Ага. — Похоже, ты меня не понял. — Я так понял, что ты из кожи лезешь, чтобы нарваться на драку. Ищешь повод, чтобы убить меня. — У меня уже есть повод. — Он касается только Зимнего Солдата, — сказал Барнс. — Но я не он, и ты это знаешь. Тони кивнул на тарелку. — Ты поэтому не ешь? Думаешь, я тебя отравлю? Барнс поёрзал на матрасе и отодвинулся к стене. — Да брось, — сказал Тони. — Есть куча способов попроще. Можно было выстрелить тебе в лоб, пока ты лежал в резервуаре, пустить газ в систему вентиляции, устроить короткое замыкание с перегревом генератора. Наконец, просто вывести из строя криогенку. Ты бы подыхал медленно и мучительно, а я бы сдал твой труп властям и получил медаль за заслуги. Но нет же, вместо этого я стану подсыпать яд в картошку фри! Сам-то понимаешь, как это глупо? Ты ж его съешь и не подавишься. Барнс усмехнулся, покачал головой и взялся за второй тетрапак. — Честное слово, Барнс, я уже скучаю по Зимнему Солдату. Он хотя бы соображал немножко. — Если убивать ты меня не собираешься, то зачем я здесь? — Затем, что Т'Чалла поспешил избавиться от стеклянного гроба со Спящей Красавицей. Но ему не хватило подлости, чтобы сразу сдать тебя властям. — Странно, что тебе тоже не хватило. Тони чертыхнулся себе под нос. — Я не расслышал, что ты сказал. На каком языке это значит «спасибо»? Барнс припал к горлышку второго тетрапака. Это избавило его от необходимости отвечать. Солдат, замороженный в резервуаре, нравился Тони намного больше. — Ладно, — сказал Барнс. — Чего ты хочешь? — Повторить? Чтобы ты ел, спал и отвечал Вижну, когда он к тебе обращается. Простейший план. Справишься без Кэпа, или тебе и тут нужна группа поддержки? Барнс лёг на матрас и вытянулся во весь рост. — А в чём конечная цель? — Не твоего ума дело. — Когда ставят задание, — сказал Барнс, — обычно называют цель, а не средства. Внутри Тони поднялась буря. Внезапно он поймал себя на опасной и трудной мысли: это не «Гидра» решила, что Старки должны умереть под Рождество девяносто первого года по дороге в аэропорт, что их машина улетит в кювет, что Говард умрёт первым, что Марию задушат. «Гидра» обозначила цель — добыть сыворотку и устранить свидетелей. Зимний Солдат сам выбрал подходящий способ. Мать с отцом погибли, чтобы в жилах этого парня текло вещество, не дающее ему сдохнуть. Чтобы он выживал там, где другие не выживут. Его ударишь — он цел. Руку оторвёшь — тоже цел. Растравишь, измучаешь, душу из него вынешь — и всё равно солдат живее всех живых. — Знаешь, чего мне действительно хочется? — сказал Тони. — Сесть с тобой в «Порш» и с ветерком прокатиться до Вашингтона. Тут ехать часа четыре. Мы бы добрались ещё до рассвета. Я бы показал тебе местечко за Арлингтонским кладбищем, дал лопату, сел и смотрел, как ты копаешь. Всё копаешь, копаешь и копаешь... Руки в земле, лицо в земле, всё в земле... Барнс закрыл рукой голову. Тони повысил голос. — И вот наконец лопата стучит о крышку гроба! Я даю тебе гвоздодёр, ты наклоняешься, выдираешь гвозди из крышки, открываешь гроб и смотришь внутрь. А я смотрю на твоё лицо. Барнс стиснул зубы. — К несчастью, вывести тебя из здания не так-то просто, да и проблем потом не оберёшься. Но иногда так тянет... Барнс глухо сказал: — Это не поможет. — Ещё как поможет. — Тебе не станет лучше. Как бы ты на мне не отыгрывался, их всё равно... — Заткнись. — Я уже ничего не могу с этим сделать, Старк. Я бы сделал, но не могу. — Вот только не надо этого — могу, не могу... Мне насрать, как ты себя оправдываешь. Единственная причина, по которой ты ещё жив, — этого хотел Капитан. А я вроде как закрываю его проколы. Забавно, а? Я его ненавидел, и я же вынужден за него расплачиваться. Жаль, по такой статье не списывают налоги. — Ты его не ненавидишь, — возразил Барнс. — Ты хочешь им стать, но не знаешь, как. До тебя так и не дошло, что Стив — не просто парень в эффектном костюме со щитом наперевес. Ты видишь только то, что он позволяет увидеть. Тони поджал губы. — Думаешь, если будешь говорить о нём в настоящем времени, Капитан восстанет из мёртвых? — Отвяжись. — Когда до тебя наконец дойдёт? Барнс повернулся на бок лицом к стене. Велик был соблазн бросить пару ласковых ему в спину, но Тони сдержался. Он хотел видеть лицо. — Ладно, поговорим, когда ты осмыслишь. Он наклонился, подобрал с пола две пустых коробки из-под молока и пошёл к лифту. — И не забудь поесть. Мёртвым ты мне не нужен. Барнс не шелохнулся. Двери лифта закрылись. Тони поехал наверх и, пока ехал, думал: странное дело — всем нужен, а мне не нужен. Если представить очередь из желающих избавиться от Зимнего Солдата, то змейка протянется до горизонта. Лифт поднялся в пентхаус. Тони превратил перчатку в часы. Когда двери раздвинулись, он чуть не выронил тетрапаки. В гостиной стояла Пеппер, придирчиво оглядывая обстановку. На звук лифта она оглянулась. — Тони! Как раз тебя ищу. Где ты был? — А... а я... Я в мастерской сидел. — Тебя не было в мастерской. — Я новую мастерскую открыл. — Где? — В надёжном месте. Пеппер посмотрела на тетрапаки. — Ты же терпеть не можешь молоко. — Почему? Обожаю. — Тони. — Ладно, ты меня раскусила. Молоко нужно для опытов. — Для каких ещё опытов? Тони сгрузил пустые коробки на пол. — Молоко... эээ... как топливо... Экологическое топливо для двигателей... Идея супер, жаль, что это невозможно... Так что ты хотела? — Мне звонили из ФБР. Они не смогли дозвониться до тебя, но, к счастью, я была ещё в офисе. — К счастью? — повторил Тони. — Пеппер, сейчас ночь. Сколько часов в день ты работаешь? — Обсудим это не сейчас. — Почему не сейчас? Хочешь чего-нибудь выпить? Я бы пропустил пару стаканчиков. Виски? Шампанское? Погоди, проверю мини-бар. Он засуетился, метнулся к бару, открыл и порылся в нём. Зазвенели бутылки. — Тони, — устало сказала Пеппер. — Брюс объявился. — Какой ещё Брюс? О, гляди-ка, «Дом Периньон»! — Беннер. Тони взял бутылку, закрыл мини-бар и повернулся к Пеппер. — Брюс сдался властям Камеруна, — объяснила она. — ФБР уже добилась экстрадиции и везёт его в Штаты. К утру самолёт сядет в Вашингтоне. Тони сел на диван и поставил бутылку на стол. — Твою мать... — Он хочет тебя видеть, Тони. Сам сказал. — Кого-нибудь ещё? — Нет. Только тебя.
Отвечу на любые вопросы про свои фанфики: что осталось за кадром, что значило то-то и се-то, за что я так с тем-то и той-то, и что на самом деле думал этот и этот)) И любые другие - от хедканона до "когда прода".
«Знай своё место», глава 2 Название: Знай своё место Фандом: Civil War Пейринг: Тони Старк, Баки Барнс Жанр: драма Размер: миди (в процессе) Рейтинг: R Первая глава здесь
Всё устроилось в один день. В среду утром «Старк Индастриз» отправила в Ваканду самолёт. По документам груз проходил как гуманитарная помощь при поддержке Красного Креста. Тони уже пару раз проворачивал подобные дела и знал, кому надо позвонить, чтобы добыть бумагу со всеми разрешениями. В грузовой отсек отправились тяжёлые запечатанные коробки с маркировками консервов, сухих пайков и расходных медицинских материалов. Компания выпустила короткий пресс-релиз о благотворительной деятельности «Старк Индастриз». Сообщалось, что груз сопровождает лично Тони Старк, дабы показать мировому сообществу, что Мстители (а вернее, то, что от них осталось) идут навстречу странам, пострадавшим от конфликтов с их участием. Пеппер позвонила, когда самолёт уже шёл на посадку. Тони выслушал её гневную тираду и ответил: — Расслабься. Это почти ничего нам не стоит. — Мне доложили, что самолёт забит до отказа коробками. — Точно, — согласился Тони. — Коробок тут немерено. Тяжеленные, зараза. Ещё бы — столько кирпича. Пеппер споткнулась. — Что значит кирпича? — То и значит. В большинстве коробок кирпич и строительный мусор. В некоторых пенопласт. — Тони, ты нормальный? — Не уверен, но в целом... — Зачем ты везёшь в Ваканду кирпич? — Ну, было бы странно, если бы самолёт летел пустым. А так не прикопаешься. Выгрузим коробки и полетим назад. Пеппер поймала мысль на лету. — Важно ведь не то, что ты везёшь в Ваканду, а то, что улетит обратно? Она была умницей, его Пеппер. Угораздило же Тони так бездарно всё просрать. — Пилот знает? — продолжила она. — Сопровождающие? — Тут два пилота и я. Оба пилота думают, что мы везём гуманитарную помощь. — Грузчики? — Они не задавали вопросов. Я буду благодарен, если и ты не задашь. Раздумывая, Пеппер молчала. Тони ждал, мысленно взывая к ней: родная, ну давай, не подведи. — Ты знаешь, что делаешь? — наконец сказала Пеппер. Он вздохнул с облегчением. — Да. — Не попади в передрягу. — Не попаду. Самолёт приземлился на запасном аэродроме Лагоса. Гражданских здесь не было. Группа сноровистых ребят в форме разгрузила самолёт минут за двадцать. Всё это время Тони стоял в тени от крыла и играл на смартфоне в стрелялку. Он почти дошёл до последнего уровня, когда подъехали две машины и погрузчик. Из одной машины вышел Т'Чалла, пожал руку Тони и сказал так, чтобы все услышали: — Мистер Старк, народ Ваканды этого не забудет. — Не сомневаюсь, — сказал Тони. Т'Чалла повернулся к погрузчику и подал знак. Погрузчик поднял с земли большой, наглухо запечатанный деревянный ящик. На его боку была надпись: «Хрупкое». Наскоро сочинённая легенда гласила, что Ваканда в обмен на гуманитарную помощь передаёт Тони Старку списанное оборудование с шахт по добыче вибраниума, чтобы Тони разобрал его на детали. Т'Чалла подошёл к Тони и встал по правую руку. Они вместе смотрели, как ящик отправляется в грузовой отсек. — Надеюсь на ваше здравомыслие, мистер Старк. — Здравомыслие — моя сильная сторона... Кстати, забыл спросить, как вы объясните это Соколу. — Никак. — Что, просто не скажете? А если он опять придёт за Зимним Солдатом? Грузовой отсек закрылся. Деревянный ящик скрылся из виду. Лицо Т'Чаллы было невозмутимо. — Я ничего не знаю ни о каком Зимнем Солдате. — А что же в ящике? — Как что? Списанное оборудование. Это подтвердят документы, мои подчинённые и, если потребуется, ваши люди. Тони ожидал чего-то подобного. Око за око: скользкий вопрос — скользкий ответ. Он с уважением подумал, что Чёрная Пантера далеко не такой простак, каким кажется на первый взгляд. — Из вас получится хороший политик, ваше высочество. На прощание Т'Чалла слегка поклонился и просто ответил: — Берегите себя.
9.
Ящик разместили в одном из цокольных этажей башни Старка. Тони использовал это помещение для тестирования костюмов. Этаж смахивал на бомбоубежище. Здесь была отличная звукоизоляция; автономные генераторы бесперебойно поставляли энергию; укреплённые стены нельзя было пробить даже взрывом небольшой бомбы. Нужная кнопка на лифте считывала отпечаток пальца Тони и не реагировала на другие отпечатки. Тони заморочился, чтобы не задеть при тестировании Пеппер. Раз в месяц он отключал систему безопасности, чтобы уборщики могли зайти и вытереть пыль. Т'Чалла был прав. Лучше места для хранения такого специфического груза было не найти. Конечно, система не идеальна, но вряд ли нашлось бы что-то лучше. Из всех людей, знавших Зимнего Солдата, только Тони мог обеспечить ему первоклассную защиту. Грузчики поставили ящик в угол. Тони проконтролировал процесс и щедро заплатил каждому. Кто-то попросил у Тони автограф. Он размашисто расписался на стодолларовой банкноте поверх щеки Бенджамина Франклина. Отец-основатель посмотрел на него с лёгким осуждением: мол, что это ты, Тони, размениваешься на глупости. Нет бы делом заняться. Разве ты не знаешь — эта страна создана для дельцов. Прости, Бенджи, подумал Тони. Ты классный парень, но, видит бог, сейчас не до тебя. Когда грузчики ушли, Тони поднялся наверх. Весь день он решал вопросы компании. Пеппер бы им гордилась. Тони связался со злосчастным Лесли Эндрюсом и заверил его, что с бюджетом всё решено, и ни один цент не будет потрачен зря. Лесли — скучный человечишко! — от разговора воодушевился, пожелал Тони всяческих благ и долго расшаркивался с любезностями. Мир Тони Старка кишел идиотами, замороченными на формальностях. Втайне он надеялся, что снова позвонит Пеппер. Она не позвонила. Вечером, закончив с делами, он снова спустился вниз, нашёл среди инструментов гвоздодёр, топор и молоток и взялся за ящик. Доски отставали неохотно. Тони быстро запыхался. Ему недоставало силы и выносливости — что в двадцать лет, что в сорок пять. Нехватку мощи он компенсировал разнообразными девайсами, приборами и программами. Он мог и сейчас попросить Пятницу разобраться с ящиком, но продолжал ковыряться с досками и гвоздями. Физический труд приносил наслаждение. Каждая мышца гудела. Закончив с ящиком, Тони отбросил гвоздодёр в угол и уставился на резервуар. Зимний Солдат по-прежнему был заморожен. Толстое стекло слегка искривляло его черты. Свет отбрасывал голубоватые блики на кожу. Тони разглядывал Солдата, как экспонат в музее естественной истории. Лицо казалось отсутствующим — не мёртвым, но и не живым. Тони прикинул соотношение: Солдату, должно быть, лет сто, и большую часть этих лет он провёл в таких резервуарах, изредка выходя из забытья, чтобы выполнить приказ. Много ли в нём осталось от Барнса? Статистика неумолима: если из ста лет жизни Баки Барнсом ты пробыл всего двадцать-двадцать пять, то не надо прикрываться былыми добродетелями. Зимний Солдат — это данность. Тони взял гвоздодёр, размахнулся и ударил по стеклу. Со звонким «боммм» гвоздодёр отскочил. Стекло осталось невредимым. Тони ударил снова, затем ещё и ещё. Он вложил в удар всю силу. Его отбросило на бетонный пол. Сидя на полу, он дышал через раз; опять кололо в боку, и вдобавок отнималась левая рука. Наверное, это сердце, но может статься, что просто спина отдаёт в руку. Хирург, вынимавший шрапнель из груди Тони, говорил что-то о возможных осложнениях. Тони не вслушивался. Тогда он думал, что завязал с геройством, и все прочие проблемы казались мелкими и незначительными. Потом, когда завязать с геройством не получилось, Тони и вовсе махнул рукой на лечение. Тони пережил плен на Ближнем Востоке, интоксикацию палладием и миллион заварушек. Глупо было жаловаться на мелкие человеческие проблемы вроде шалящего сердечка, да ещё и в обществе суперсолдат с регенерацией. Тони посмотрел на резервуар. На стекле не было даже трещинки. Тони помнил, что стекло бронированное, и знал, что гвоздодёром его не возьмёшь. Он бил, не надеясь на успех, а потому что просто хотелось бить. — Что, Холодное Сердце, даже тут ты меня уел? Зимний Солдат, разумеется, не ответил.
10.
Доски Тони сначала сложил в угол, потом собрал в холщовые мешки и понемногу выволок наружу. Он наведывался к Зимнему Солдату по вечерам. Принёс кресло на колёсиках, ноутбук, кое-какие инструменты. Его вдруг взволновало, как устроен резервуар: что у него с автономным питанием и с системой охлаждения, к чему столько трубок, какие части потребляют больше всего энергии. Резервуар увлёк его, как увлекала любая сложная технологическая задача. О том, что в резервуаре лежит живой человек, Тони старался не думать. Люди, мелькавшие в Башне Старка, привыкли к тому, что гений, миллиардер, плейбой и филантроп частенько ведёт себя как поехавший барахольщик из богом забытого гаража в Оклахоме. Они принимали его нервные перебежки за творческий энтузиазм и не лезли под руку. Тони мог утащить в свою нору хоть адронный коллайдер. Никому и в голову не пришло бы спросить, зачем. Единственным, кто выражал озабоченность по поводу новоприбывшего груза, был Вижн. Он делал это в своей манере: день-другой безмолвно наблюдал за хаотичными передвижениями Тони, что-то взвешивал, просчитывал, уточнял. Наконец, созрев до разговора, Вижн улучил момент, когда Тони снова спустится к Солдату, просочился сквозь стену и спросил: — Сэр, я не помешаю? — Уж постарайся, — ответил Тони, копаясь в ящике с инструментами. Где-то на дне валялась маленькая крестовая отвёртка. Можно было обойтись шуруповёртом, но нужной насадки под рукой не было. — Значит ли это, что вы решили перенести сюда мастерскую? Тони нашёл отвёртку и на стуле докатился до резервуара. — Эээ... Нет. Просто изучаю, как устроена система. Глянь-ка сюда, на стык. Готов поспорить, раньше ты такого не видел. Добротно сделано, а? — Да, сэр. Хорошая работа. — Слегка по-извращенски, но Т'Чалла вообще не от мира сего. Интересно, кто из его людей придумал такой хитрый стык? Хотел бы я захантить этого шизика... — Собираетесь что-то улучшить? — Не знаю, — сказал Тони. — Может быть. Нашёл пару уязвимостей. Например, если сдохнет вот этот провод, генераторы столкнутся с угрозой перегрева. Механизм криогенной заморозки изолирован, но если источник питания не сможет охлаждаться, возникнет перепад температурных режимов. Криогенка накроется, и наш гость разморозится безо всякого приказа. Причём не за минуту, а, скажем, дня за четыре... Примерно как курица в раковине. Только медленнее. Как ты думаешь, Вижн, это больно? — Не знаю, сэр. Не уверен, что я понимаю, что такое человеческая боль. У меня всё устроено несколько иначе. — Ага. Не благодари. Тони отсоединил провод, и резервуар тихо зажужжал. Система перешла в режим резервного питания. — Надеюсь, разморозка — это больно, — сказал он вслух. — Вероятно, человек испытывает определённый дискомфорт, — согласился Вижн. Он опустился на пол. Когда Вижн носил плащ, это зрелище было величественно, но в свитере и хлопковых брюках он выглядел скорее смешно. — Боль необычайно полезна, — сказал Вижн. — Если брать в расчёт её эволюционный смысл. Это ведь система оповещения. Мозг проводит индексацию, и участки тела откликаются на запросы. Боль является самым мощным сигналом, требующим немедленного реагирования. Её трудно не заметить и ещё труднее игнорировать. Если человеку больно, это всегда сигнал, что нужно срочно что-то сделать. Кроме того, это сигнал, что поражённый участок системы ещё можно спасти. Когда спасти нельзя — например, при параличе, — поражённый участок просто не выдаёт обратной связи… Мистер Старк? Тони спохватился, что смотрит в одну точку. — Знаешь, тебе пора называть меня по имени. — Создателей не принято называть по имени. — Чего я только не создал, но ты — самый удачный проект. — Спасибо, сэр. А как Пятница? — Неплохо, но до Джарвиса ему далеко. Вижн помолчал, разглядывая резервуар с Зимним Солдатом. — Сэр, я должен вам напомнить, что хранение этого груза повлечёт за собой неприятные последствия. — Не начинай. Было так трогательно — ты взял и всё испортил. — Простите, но это крайне рискованное дело. Я, помимо всего прочего, занимаюсь вашей безопасностью, и мой долг предупредить вас, что Зимний Солдат в международном розыске, а помощь в сокрытии преступника расценивается законом как укрывательство преступлений. Тони громко фыркнул. Вижн не успокаивался. — Я изучил уголовно-правовую доктрину и выяснил, что ваши действия попадают под категорию пособничества после факта совершения преступления… — Вижн, какой же ты всё-таки задрот. — Нет, послушайте, сэр. Доктрина относит к случаям пособничества содействие побегу преступника, оказание ему материальной поддержки, предоставление средств для побега… — Отлично. Теперь мы знаем, как взять за жабры Т’Чаллу. — Пассивные действия, связанные с сочувствием преступнику, обычно не рассматриваются в качестве пособничества и исключают уголовную ответственность, но у меня сложилось впечатление, что вы руководствуетесь далеко не сочувствием. Тони подсоединил провод на место и с сарказмом ответил: — Зришь в корень. Раскусил меня на раз-два. — Право, мистер Старк, я не понимаю ваших мотивов. — К счастью, ты в этом не одинок. — Я много раз наблюдал, как вы совершаете безрассудные поступки. Я всегда предупреждал вас, и нельзя сказать, что вы меня слушали… — О, ты мне всю плешь проел. — Но, мистер Старк, случай с Зимним Солдатом может серьёзно навредить вашей репутации. Как вы знаете, «Старк Индастриз» и без того переживает не лучшие времена. — Ты что, говорил с Пеппер? Вижн словно бы смутился. Непривычно было видеть его таким. — Мисс Поттс, как и я, выражает озабоченность вашим состоянием. — Надеюсь, ты не сказал ей про Зимнего Солдата? — Нет, сэр. — Отлично. И не говори. — Мистер Старк… Бубнёж Вижна начинал надоедать. Тони бросил отвёртку в ящик и крутанулся на стуле. — Так. Скажу в лоб. Я понимаю, ты повёрнут на законе и юридических штучках. Твоё право. Но резервуар останется здесь. Я уже понял, что это против правил, и не надо повторять мне это по сто раз. Об одном прошу: если соберёшься сдать меня властям, сообщи заранее. Хочу знать, к чему готовиться. Тони вперил взгляд в лицо Вижна. Вижн медленно ответил: — Даже если абстрагироваться от уголовного права, в заковианском договоре есть пункт о штрафных санкциях вплоть до тюремного заключения. — Знаю. — Но в нём нет пункта о том, что подписавший обязуется сообщить комиссии о случаях нарушения договора другими участниками. Тони осмыслил ответ Вижна и улыбнулся. — Я знал, что ты найдёшь лазейку. Вижн кивнул. Он перевёл взгляд на резервуар. — Что вы намерены с ним делать, когда разберётесь с уязвимостями? Тони ответил: — Я пока ничего не планировал. — Разморозите его? — Говорю же — не планировал. — Трудно представить реакцию мистера Барнса, когда он узнает, что Капитан погиб. Тони поднял брови. Прежде эта мысль не приходила ему в голову. Дьявол, сидящий внутри Тони, подначивал: разморозь его. Нажми на кнопку. Пусть сукин сын слетит с катушек. Пусть он мучается так же, как ты. — Не буду мешать, — сказал Вижн. Он подошёл к стене, собираясь просочиться сквозь неё. — Джарвис, — сказал Тони. Вижн обернулся. — Спасибо. — Пожалуйста, сэр.
11.
И всё же что-то мешало Тони. Какой-то червячок. Это был голос разума, и звучал он с интонациями Пеппер: держи себя в руках, не нарывайся, будь паинькой, месть — паршивая мотивация, если делаешь глупость — хотя бы просчитай последствия на пару шагов вперёд. Ты уже не мальчик. Не получится начать жизнь с нуля, будто ничего и не было. Любой хреновый план в твои годы может обернуться полным крахом. Не зря же после сорока люди успокаиваются, переживают кризис среднего возраста, становятся консервативнее и спокойнее, с большим трепетом относятся к нажитому добру. Некоторых подкашивает сентиментальность. Роуди, к примеру, проникся идеей оставить след в истории страны. Хэппи подсел на сериал «Аббатство Даунтон». Старые приятели раздобрели, умерили аппетиты, обвесились детьми и жёнами, иногда во множественном числе. Тони и сам стал мягче, чувствительнее; иной раз его могла растрогать любая козявка в толпе, сующая в руки кривой рисунок с Железным Человеком. Раньше он таким не был. Это всё возраст. Интересно, Капитан в сороковых тоже был безумнее? Или был статичным, как камень? Властно ли над ним было время? Тони забыл спросить. Но он знал человека, у которого были ответы. Этот человек крепко спал под бронированным стеклом. Тони часто и подолгу его разглядывал, с удовольствием подмечая незажившие ушибы на скуле и ссадину на носу. Регенерация подлатала Солдата, но не так чтобы очень. Он не успел восстановиться до того, как залез в резервуар. Тони прикинул, что если разморозить Солдата, ссадины быстро сойдут. Это был один из двух доводов в пользу того, чтобы не размораживать. Второй довод звучал куда менее убедительно: спящий Солдат безопаснее, чем бодрствующий. На безопасность Тони плевал, а вот регенерация его огорчала. Что касается оторванной железной руки, то о ней Тони вспомнил на второй неделе. На электронную почту пришло письмо от чиновника из штаба демократов. Он написал, что Тони изъявлял желание выкупить щит Капитана Америки и что такая возможность может появиться со дня на день. Чиновник поговорил с людьми, принимающими решение. Изначально щит планировали выставить в музее Капитана, но кто-то сверху дал отбой, и музей по-тихому расформировали. Чиновник докладывал, что покупка обойдётся Тони Старку в кругленькую сумму, но это можно устроить, если не поднимать шума. Тони раскинул мозгами и написал: «А что насчёт других предметов, которые я сдал вам?». Чиновник ответил: «У нас есть предметы, проходящие по делу Барнса, но за них придётся заплатить больше». Тони порадовался: хвала золотому тельцу. Люди частенько не оправдывали ожиданий Тони, но жажда наживы никогда не подводила. Он написал одно слово: «Привозите». На другой день к нему приехали молчаливые люди с чёрными кейсами, передали предметы, взяли деньги налом и уехали. Продажа супергеройского барахла чем-то напоминала торговлю героином. Кейсы Тони утащил в комнату с резервуаром и положил на стол. Первым делом он достал щит Капитана и взвесил его в руке. Сплав вибраниум-сталь был обманчиво лёгким. Отец неплохо поработал. Тони хотел бы знать, сколько прототипов Говард извёл, прежде чем остановился на этом варианте. Упорства ему было не занимать. Три борозды от когтей Чёрной Пантеры притягивали взгляд. В этой мясорубке не выстоял даже вибраниум. Вряд ли кто-то мог представить, что Святой Кэп однажды всадит творение Говарда в грудь его сына. Тони рефлекторно потянулся к груди и сквозь ткань футболки потёр шрам. Хорошо, что он решился на ту операцию. Если бы Кэп разбил не костюм, а настоящий реактор, шрапнель убила бы Тони раньше, чем он успел бы спросить: «За что?». А ведь было, за что... Всегда было. Тони снял щит с руки, положил его в кейс и закрыл крышку. В голове крутилось: ладно, Капитан, пусть я налажал, пусть у меня зашёл ум за разум, но какого чёрта ты полез за щитом? Ты что, не мог остановить меня как-то иначе? На худой конец взял бы у Барнса нож, воткнул бы в грудь или в руку, потряс бы за шкирку, как котёнка. Я бы это снёс. Ты один умел поставить меня на место, не прилагая усилий. Так даже Пеппер не могла. Но в этот раз ты не мелочился и взял именно щит. Будь ты проклят! Умер — туда и дорога. Ты давно уже пережил свой век, все твои ребята ушли в землю, даже вечная Пегги — и та умерла, но ты зачем-то жил, дышал, бился, вникал в проблемы нового века, хотя за душу они тебя и не брали. Тебе самое место на свалке истории. Вот и катись! Внутренний голос ожил и заметил: Тони, послушай себя со стороны. Ты хоть понимаешь, как инфантильно это звучит? Ты чуть не убил Зимнего Солдата — и убил бы, если бы не Кэп. Что тебя не устраивает? Ты сам на него накинулся. Ты выстрелил Кэпу репульсором в живот. Что он должен был сделать — стоять и смотреть? Тони вспомнил: когда на Кэпа нападал драгоценный Баки, Капитан не бил его в ответ. Он медленно съехал на пол и спохватился, что всё ещё держит руку у груди. Рука дрожала. Забывшись, Тони обернулся и посмотрел на резервуар. Меньше всего на свете ему хотелось, чтобы Зимний Солдат видел его в таком состоянии. Но Зимний Солдат и не видел. Тони подумал: тоже, что ли, заморозиться? Барнс пошёл на это, потому что знал, что он опасен. Ну а я? Разве я не опасен? Ещё немного — и психолог не поможет, поможет только психотерапевт. Стянув второй кейс со стола на пол, Тони открыл его и уставился на железную руку с торчащими проводами на предплечье. За рукой лежала красная книжка на резинке со звездой на обложке. Тони открыл её и пролистал, но ничего не понял. Кириллические буквы смахивали на латинские, но частенько поворачивались не в те стороны, обрастали лишними сочленениями, точками и росчерками. Тони решил, что прикажет Пятнице отсканировать страницы и перевести их на нормальный язык. Рука волновала Тони больше, чем книжка. Он присмотрелся к проводам и придирчиво оглядел конструкцию. По меркам середины двадцатого века руку можно было бы счесть технологическим прорывом, но с позиции Тони вещь была допотопная, громоздкая и не функциональная. Всё указывало на то, что при длительной эксплуатации контакты начнёт замыкать. Разработчики не рассчитывали, что протез будет использоваться ежедневно. Их прикидки основывались на том, что большую часть времени рука будет находиться в холоде и покое. Износ оборудования никого не тревожил. — Что ж, Холодное Сердце, — сказал Тони, — даже твои создатели не хотели, чтоб ты часто вылезал из этой колбы. Разговоры с резервуаром вошли в привычку. Что было хорошо в Баки Барнсе — он всегда молчал. Тони потрогал пальцы железной руки: холодные. Они всегда такими были. Даже в декабре девяносто первого, когда Барнс убил этой рукой Говарда Старка, а затем другой рукой задушил Марию. Тони помнил лицо Солдата на плёнке: оно было таким же отсутствующим, как и сейчас. В нём не читалось ни раскаяния, ни жажды крови; Зимний Солдат выполнял свою работу с той же бесстрастностью, с какой секретарь варит кофе, а аналитик заполняет ведомость. Вот как всё было: пальцы сомкнулись на шее мамы и надавили. Мама задыхалась. Папа был уже мёртв. Мама понимала это; не могла не понимать. Она умирала с мыслью о том, что Говарда больше нет. Зимний Солдат дождался, когда Мария перестанет сопротивляться, обошёл машину, посмотрел в камеру и выстрелил в неё. Капитан всё знал. Дрожь в руках Тони прошла. Он положил железный протез в кейс, закрыл его, поставил оба кейса в угол и вернулся к столу. На столе лежала стопка газет. Тони нашёл среди них ту, что сообщала о смерти Капитана, развернул на нужной странице и перечитал статью. Она соседствовала с заметкой о прениях демократов с республиканцами и кратким отчётом ФЕМА о сезоне ураганов. Тони поразмыслил, не сходить ли за костюмом. Он посмотрел на двери лифта, потом на резервуар. Разморозка — дело не быстрое. В первые минуты Зимний Солдат вряд ли сможет драться. В то же время Тони не собирался рисковать жизнью ради удовольствия увидеть реакцию Барнса. Он проверил исправность часов на правой руке и нажал на кнопку. Часы трансформировались в железную перчатку с репульсором. Тони подошёл к резервуару и левой рукой нажал на кнопку. Резервуар загудел. С тихим шипением под стеклом хлынул поток горячего воздуха. Всё заволокло паром. Тони не мог разглядеть, что там происходит. Резервуар запищал, и стекло опустилось. Зимний Солдат по-прежнему стоял на месте, пристёгнутый к резервуару ремнями. Тони расстегнул ремни, сделал два шага назад и выставил вперёд правую руку. С громким вздохом Солдат вздрогнул, пошатнулся и выпал из резервуара на пол. Он дышал с хрипами, словно только что пробежал марафон. Солдат опёрся о единственную руку, чтобы встать, но локоть затрясся, и Солдат снова упал лицом вниз. Тони смотрел на спину, обтянутую белой майкой. Спина тоже дрожала. — С добрым утром, золотко, — сказал Тони. Солдат медленно поднял голову. Если он и удивился при виде Тони, то не сильно. Было видно, что ему очень, очень паршиво. Как младенец, он с трудом держал голову. Губы были синюшными. Иней на ресницах таял; из-за этого глаза были на мокром месте. — Хорошо спалось, старина? — спросил Тони. Он уже понял, что перед ним не Зимний Солдат, а Баки Барнс. Разница была колоссальна. Барнс опустил голову и уткнулся лбом в пол. — Эй, полуфабрикат. Ты меня огорчаешь. Неужели без кодовых фраз ты и двух слов связать не можешь? Узнаёшь меня хотя бы? — Старк, — сказал он. — Ни хрена себе, ты ещё и разговариваешь. Я уж думал, придётся идти за перфокартами. Чудесно. Нам есть о чём поболтать. — Если хочешь убить меня, — сказал Барнс, — сделай это сразу. Тони усмехнулся. — Убивать — это по твоей части… Нет, Холодное Сердце, я всего лишь принёс тебе новости. Давай, очухивайся. Я хочу, чтобы ты прочёл кое-что. Как быстро фокусируется зрение после разморозки? Барнс с трудом перевалился на спину, отполз к резервуару и сел. Он всё ещё трясся. Тони взял газету со стола и швырнул её на пол. — Читай.
По-моему, очень доходчиво про соглашение, я чуть не сплясала, прочитав этот пост, потому что теперь самой писать не надо, к тому же у меня бы так убедительно не получилось.
Socovian Accord и Гражданская войначитать дальше Сейчас будет много циничных рассуждений по поводу (незначительной) важности Соковского договора в сюжете "Гражданской войны". Вот лично меня очень напрягает загадочная теория, что Стив отказывается подписывать договор из-за Баки, потому он плохой лидер, солдат, гражданин, все по пунктам, и таковым он стал только из-за негативного влияния коварного Баки на его солдатский мозг. При том что это все совершенно не соответствует сюжету фильма - Стив отказался подписать договор ДО появления Баки в сюжете, а когда был готов подписать его после разговора с Тони, передумал из-за новости о домашнем аресте Ванды. Думаю, меня раздражает в этой трактовке не только тот факт, что она начисто перевирает содержание фильма, но и то, что она сводит к нулю совершенно оправданные и резонные возражения Стива. И я, безо всякой привязки к моим любимым персонажам, пайрингам, и прочему, считаю, что именно Стив в этом конкретном споре прав. На самом деле очень сложно строить выводы об этом договоре, потому что информации о нем очень мало. Мы знаем, что его одобрили 117 стран (за очень короткий период с момента разборки в Лагосе, без ведома всех Мстителей) и он предполагает работу Мстителей под руководством какой-то комиссии ООН. И тут у меня начинает бомбить по двум причинам. Когда я получала свое юридическое образование, наверно самым сложным экзаменом, который я сдавала, было международное публичное право. Которое представляет собой такого довольно бесполезного, неповоротливого, откормленного, фальшивого монстра, призванного создать некое подобие существования норм, пока те, кто имеет власть, делают что хотят. Кто сомневается, можете погуглить об отношениях ООН и военных акциях США за последние годы. И самое в этом тяжкое - существование затянутого, тяжелого, бюрократического процесса. Вот как реально может выглядеть такая комиссия, типа призванная руководить Мстителями? Это либо комиссия из представителей всех стран, одобривших договор (117, Карл! 117 человек!) либо что-то Совета Безопасности ООН, в которую входят избранные страны. На что никогда не согласятся подписавшие 117 стран, потому что припереться Мстители могут куда угодно, а право принимать решение дано только избранным. В любом раскладе - эта комиссия В ПРИНЦИПЕ не может руководить теми действиями, которые мы видели от Мстителей. Вот представьте себе, инопланетяне напали на Лондон/Москву/Ваканду/Нью-Йорк. По договору, Мстители должны дождаться одобрения комиссии. Даже если в ней несколько человек (что маловероятно), надо - назначить дату, всех собрать в пафосном месте, провести обсуждение, составить протокол, дать официальное разрешение Мстителям. Представьте Мстителей, ожидающих разрешения на защиту НЙ. Стива Роджерса, которому нужна бумажка, чтобы остановить хэлликариеры. В такой форме Мстители не могут сделать НИЧЕГО. То есть по сути своей, подписание такого договора означало бы невозможность функционирования Мстителей в принципе. Но ладно, даже если игнорировать этот аспект, если так хочется. Есть еще и второй фактор. У Glorydale на днях я увидела цитату, которая реально помогла мне осознать моя самую важную проблему с этим Договором, "Just the idea of having a flashy, egotistical billionaire running our foreign affairs is already a daunting prospect for many. Imagine having one going around in an invincible Iron Man suit." - что-то типа "Сама идея того, что эксцентричный, эгоистичный биллионер будет руководить нашей международной политикой уже опасная перспектива для большинства. А представьте его в костюме непобедимого Железного Человека". Написавший это человек либо наивен до предела, либо живет под камнем и не в курсе того, что творится в мире. Где у эксцентричного эгоцентричного миллиардера по имени Дональд Трамп есть шанс стать самым могущественным человеком в мире. Это все идет от наивной, нелепой идеи, что у людей, в руках которых сосредоточена власть, которые определяют внешнюю политику, которые будут направлять могущественных Мстителей на задания, в центре внимания будут действительно интересы человечества и общественного блага. Я вот лично никогда не верила в эту популярную позитивистскую теорию государства, которую сформулировал Гегель, что типа государство в лице его институтов призвано защищать общество и личность. Я вообще старая марксистка. Государство по природе своей институт подавления. Государству срать на безопасность личности. Нормальное состояние любого государства - это вражда со ВСЕМИ другими государствами, а "дружат" они только из общих интересов. Когда Стив говорит "А что если нас не отправят туда, куда надо. Или отправят туда, где мы быть не должны" - меня убивает, что люди не видят реальных, абсолютно обоснованных опасений за этими словами. Потому что именно к этому все сведется. Потому что так устроен наш мир. И был устроен всегда. И более того, я уверена, что Тони все это прекрасно осознает. Он не воспринимает этот Договор всерьез. Вообще, кроме наверно Роуди, никто из подписавших этого Договор не относится к нему всерьез. Тони даже говорит, что потом мы сделаем все под себя с помощью комментариев, поправок, изменений, дополнений и прочего. Короче, он говорит как миллиардер, большую часть жизни бывший частью американского оружейного лобби (а страшнее зверя в мире нет, просто погуглите Сэнди Хук и осознайте, что даже после ЭТОГО в США не запретили свободное ношение оружия). И он тоже прав, в конечном итоге, просто у него другая правда, которая просто неприемлема для человека вроде Стива Роджерса. Как Стив, которому которому ВСЕГДА врали люди, имевшие над ним власть (сенатор, сделавший его мартышкой на сцене, потом Ник Фьюри, для которого он исполнял задания, часто не зная их цели, а потом Гидра, щупальца которой везде), отдаст власть над собой какому-то непонятному комитету, который может а) быть слишком медленным, б) состоять или включать людей из Гидры, в) состоять из обычных людей, со своими интересами, экономическими, военными, политическими, которым срать на защиту людей, но очень хочется использовать огромные возможности Мстителей для достижения этих целей. А это, мальчики и девочки, большинство людей во власти. И это факт.
Апдейт: По поводу Тони во всей этой ситуации. Его позиция совершенно оправданна и понятна и объяснима с учетом его истории (огромный плюс сценария фильма - учет предыдущих фильмов и истории персонажей). Но очевидно, что это все вышло из под его контроля очень быстро. Потому что даже миллиардеру даже в Америке сложно идти против государства, а явно, что именно государство хотело власть над Мстителями, так как непонятная комиссия ООН быстро превратилась в исполнение приказов госсекретаря США. Потому что Тони - и я говорю это без негативного контекста - скорей всего редко сталкивался с реальной государственной ответственностью. Возможно зря, потому что он как человек с совестью и сердцем, жрал себя изнутри, но это другой разговор. Он был уверен, что может контролировать ситуацию, добиться поправок и изменений под себя и своих. Но видно, как постепенно ситуация выходит из под его контроля - и вот уже один Росс смеется, когда Стив спрашивает об адвокате для Баки, второй Росс ставит ультиматумы и говорит о том, что они готовы стрелять на поражение в Капитана Америка, а в итоге большая часть Мстителей оказывается в подводном Гуантаномо без перспективы суда и следствия. И на самом деле самое неубедительное в этом фильме то, что в конце Тони, нарушивший Договор в течение пары дней с момента его подписания, сидит дома и игнорирует звонки госсекретаря США, а не сидит вместе с ними. И это один из самых фантастических элементов фильма.
Civil War-5 собиралась написать этот пост очень давно (вот уже больше недели ), но всё, знаете, Тони и Стив, всё такое вкусное, но вчера днём я оставила сумку в маршрутке тт вышла из автобуса с курткой и в наушниках, счастливо повалившись в дыру "все песни про отп" и раздумывая о том, как бы правильнее написать очередную фигню о Гражданке, так что тт хорошо хоть довольно быстро осознала, что что-то мне, знаете, ЛЕГКО в руке пора с этим заканчивать)).
ещё немного про Тони и Стива, надеюсь, последнее уже.у кого-то читала, не помню уже, у кого, что Тони и Стив после событий Гражданки - это два человека, открытые к построению отношений друг с другом. и, наверное, контекст был другой, но с выводом я очень-очень согласна, более того, я считаю, что только после Гражданки они и оказались в том месте, откуда можно начинать строить отношения. до этого Тони строил не знаю что (в своём репертуаре), Стив, как это ни печально, не строил ничего. сейчас скажу, почему я так считаю, вы можете не соглашаться. я постараюсь покороче. если мы смотрим на взаимодействие Стива и Тони в обоих Мстителях, то они, ну, взаимодействуют, да вместе сражаются, вместе придумывают какие-то решения, Тони скалит зубы, Стив отбривает его или улыбается, ну, в общем, всё ок в команде Мстителей. вообще, там все друг с другом взаимодействуют, разве не восхитительно!))) потом у нас случается Гражданка, и Тони раз за разом принимает решения в отношении Стива, основанные на его представлении о том, что Стив сделает, что ответит и как отреагирует. раз за разом Тони оказывается катастрофически (в буквальном смысле, по большому счёту) не прав. случается Гражданка, и Стив, конечно, пытается уговорить Тони в самом начале, высказывает свои аргументы, оспаривает его - но и всё. он, в отличие от Тони, спокоен относительно того, что у них с Тони разный взгляд на Соглашение. он так же спокойно принимает решение о том, что если надо сражаться с Тони - будем сражаться. и так же легко верит Тони, когда тот прилетает в Сибирь и говорит "может быть Кэп ты не так уж неправ", он верит Тони ( господи Стив и его вера в людей, нужно написать об этом фичок в конце концов или что-нибудь уже), но - когда Тони произносит so was I, и Стива что-то ломается в голове. потому что они не были. потому что, понимаете, Тони ни хрена не знал на самом деле о Стиве - он узнал о нём гораздо больше - да, таким жестоким способом - за эти несколько суток, чем за последние четыре года. всё, что Тони делает в отношении Стива, раз за разом говорит о том, что он его не знает. потому что Стив, это же охренеть, Стив не знал, что он Тони нужен. вот прям нужен, вот как друг, нет, не как Тор или Клинт - сильнее, больше, по-настоящему. Стив ни хрена не знал. Тони не то чтобы хорош в выражении всяких "ты мне дорог" эмоций, у Стива после смерти матери этих "ты мне дорог" людей было двое, одна его кусками не помнит, другой тоже другой считался мёртвым последние семьдесят лет, и то, знаете, Пегги в категории "ты мне дорога" практически по умолчанию в двадцать первом, она его память, она его прошлое, а Баки - Баки просто всегда был. и даже тут Стиву нужно что-то доказывать потом - взять того же Сэма, он очень чётко высказывает свою позицию, и очень однозначно подтверждает её словами. короче говоря, Стив всегда идёт навстречу, если он нужен, но Тони Старк очень в своём стиле показывает, что Стив ему нужен (а не всё же Пеппер переводчиком работать!), и Стив, будучи сам по себе далеко не рубахой-парнем, принимает его с Тони отношения как партнёрство. как хорошее такое партнёрство, со взаимным доверием, но - выросшее на основе инициативы Мстители. не на личных отношениям. и в конце Гражданки у Стива, наконец, лепестки складываются в нужное слово. он говорит - если я буду нужен, я приду. он говорит - прости, Тони, я не знал. я был неправ. это письмо - со стороны Стива первое, наверное, реальное проявление той дружбы, о которой говорил Тони. блядь, я просто представляю, как Стив сидит в джете, Баки под анестетиками, и вспоминает, как Тони говорил Стиву в Берлине "ты нужен мне, Кэп", как Тони реагирует на обвинение Стива в том, что это Тони разделил Мстителей, когда подписал договор, с каким отчаянием, с каким желанием услышать положительный ответ он на выдохе произносит "камон", Кэп, Стив, всё ещё не поздно. как Тони смотрит на него, спрашивая "ты знал". хера ж себе, думает Стив, я нужен Тони. я всё это время был нужен Тони. ЗДЕСЬ ОПЯТЬ МОЙ ОТЧАЯННЫЙ, АГОНИЗИРУЮЩИЙ ВОЙ: БЛЯЯЯЯДЬ, ГААААЙЗ, СЛОВАМИ ЧЕРЕЗ РОТ, НУ!! У ВАС БЫЛО ЧЕТЫРЕ ГОДА, НЕУЖЕЛИ ТАК СЛОЖНО!! и это, на самом деле, хороший конец; когда кость срастается неправильно, это нужно исправить, и это больно, и это долго, но - вау, они наконец-то друг друга видят. вот этого, да, Стива Роджерса, который пойдёт против системы, против государств, против политики, но не пойдёт против друзей. вот этого Тони Старка, который закрывался и шутил так долго, что, когда он наконец произнёс (как же Тони должен устать, как же заебаться, как же отчаянно он должен хотеть всё исправить, чтобы сказать это вслух) "ты нужен мне, Кэп", Стив не воспринял это так, как он воспринял бы это от того же Сэма. от Тора. поэтому да, для меня отношения Тони и Стива - любые отношения, меня не волнует, кэпостарк там или эта грёбаная дружба, которая, на самом деле, может быть прекрасной или папамамы Мстителей - начинаются здесь.
это в целом всё, что я могла бы сказать о первой послетитровой и о пост-гражданском браке старбаксе тт но! мне нужен пост, иначе взорвусь бабочками! поэтому, предупреждение, которого здесь не было давно - не ходите под кат серьёзно, кровавый ад из панд и красных енотов, неадекват, вой, рыдания,хэдканоны, сердца, в общем, всё как в старые добрые. короче, старбакс. я прям постараюсь как-то покороче, основное во-первых, у меня прямо под кожей что-то зудит (бабочки вылупились ), когда я думаю о том, какое ощущение должен испытывать Стив в эти сколько - полтора суток? Баки здесь. тт тт вы понимаете. то есть, понятное дело, им не до сантиментов сейчас, они бегут, они скрываются, им катастрофически не хватает времени, но всё равно - Баки здесь. мы знаем, что Стив не провёл без Баки слишком много времени в сороковых, продублировав падение под стоическое "Пегги, ты должна уважать мой выбор", ебаная история любви, как вообще, меня постоянно кроет этим вот ощущением подвоха в сороковых его просто придавило этим ощущением потери, как будто кожу содрали, как будто тебе холодно, но ты не чувствуешь, что холодно, ты замёрзший и неживой тт а вот когда он вернулся и оказался один - тогда у него было время оплакать потерю, одновременно осознавая, что с этим он опоздал почти на семьдесят лет. потом с Зимнего Солдата слетает маска. потом Стив бросает щит. потом Баки вылавливает его из Потомака и исчезает. по большому счёту, как мы видим из реплики Стива, то, что Баки выловил его из Потомака - это главный его аргумент в споре "он тебя не вспомнит". ему достаточно. ладно я не об этом. короче, ещё два года Стив довольно скрытно, не делясь подробностями с остальными, ищет Баки. он уже успел свыкнуться с мыслью о том, что Баки жив. (и он не допускает мысли о том, что Баки может быть мёртв и он ищет труп.) что Баки где-то там, среди семи с лишним миллиардов человек. а потом Баки оказывается за его спиной. буквально. постоянно. вот как материализовался в квартире, так и, с небольшими временными разрывами, он постоянно за него спиной в машине. в джете. в лаборатории. обернись, поймай отражение в зеркале заднего вида, в лобовом стекле, чуть сдвинься - Баки здесь. Баки. меня особенно накрывает это ощущение, когда Стив и Баки вместе спускаются по лестнице на базе Гидры, от того, как они двигаются, от того, как близко Баки к Стиву, почти вплотную - позабытое ощущение, наложившиеся реальности
не могу. Стив, он же не позволяет себе эмоций, не позволяет себе срываться (до последнего боя со Старком, до того, как Баки отрывает руку, и то, знаете, я уверена что не всё он выбил что в нём копилось он останавливает себя), он позволил себе отвлечься на your Bucky Рамлоу (ВОЮ. Я НЕ ПОНИМАЮ В ЭТОЙ ВСЕЛЕННОЙ ЧТО ВСЕ КРОМЕ СТАРКА ОСВЕДОМЛЕНЫ О ЕДИНСТВЕННОМ СЛАБОМ МЕСТЕ КАПИТАНА АМЕРИКИ???) - и едва не взорвался, и Ванде пришлось прикрывать его, и случилась катастрофа. и больше он не позволяет, но тт господи, этот Крис Эванс, как он делает это глазами - когда Баки говорит о том, что коды Гидры в его голове, или о том, что все эти убийства - их всё равно совершил он, даже если у него не было выбора - боже, там как будто ломается что-то, каждый раз, что-то, что он не смог предотвратить, что-то, что сделали с его Баки; Стив медлит, прежде чем ответить Баки в джете, он подбирает слова, потому что не знает, какие правильные, потому что, наверное, вёл этот диалог в своего голове сотни раз, и знает, что ничего из сказанного им не отменит того факта, что эти десятки лет в Гидре с Баки всё же случились. он пробует - и он знает, почему Баки отвечает так, как отвечает.
и ещё - тут был счёт, во-первых, во-вторых, но я уже сбилась - Стив помнит всех девушек Баки боже, это вот просто во все хэдканоны, Долорес, ты называл её Дот, ты называл её Дот, понимаете, всех, он говорит Пегги, что разговор с ней в машине - это фактически самый его долгий разговор с девушкой, не сказать по его поведению, что ему нужно дольше, он не заинтересован как самый незаинтересованный в двойном свидании с лучшим другом (тут двусмысленно прозвучало!) человек на планете (Стив, ну постарайся, Баки уходит завтра! постарался. чтобы не прощаться. чтобы к Баки ), но при этом всех девушек Баки - да пожалуйста. вместе с уменьшительно-ласкательными. и три бакса ты потратил чтоб впечатлить её. а потом Баки завернул Стива в два одеяла и плед, потому что ехать в рефрижераторе это вам не хотдоги на рокэвей бич жрать! простите я предупреждала что это будет очень несвязный и очень сложный для восприятия пост я хотела бы адекватнее, правда, ну, как все нормальные люди делают, когда обдумывают один-единственный отзыв всю неделю, но не могу и у Стива такое лицо на "ты звал её Дот", признаю, это странно, был влюблён как идиот и помню эту Долорес, и всех остальных помню, считал так как ты не считал, Бак. и я снова стал в шестнадцатилетним сопляком из Бруклина тт Долорес, ты звал её Дот. господи, это как признание в любви просто I have loved you since we were eighteen, простигосподи, простите все, я не хотела это цитировать, оно само вырвалось
кстати про признания в любви - блин, Баки рядом со Стивом *___________________* просто вот, знаете, орать можно не прекращая тт после того, как их ловят в Берлине, Баки спокойно сидит в своей стеклянной капсуле в машине; когда они приезжают на место (кстати, в чьём здании они обосновались, ООН, ЦРУ? здание ЦРУ в Берлине? ничего не понимаю. или Шэрон работает на нац. безопасность? но всё равно. здание Интерпола? это хоть немного логичнее) и Баки выгружают, он аккуратно оглядывается, видит Стива - вы видели это взгляд, это мгновение, когда он укладывает ситуацию в своей голове, Стив в том же здании, Стив не ранен, Стив не в наручниках, Стива не законопатили в такую же штуку, что и меня - и откидывается на спинку кресла обратно тт (мне нужны гифки) и первое, что делает Стив, выбираясь из машины - ищет взглядом Баки и Баки, очевидно, знает, что Стив будет делать это, потому что он встречает его взгляд. блин, они стоят друг друга((( (и, там же, когда Т'Чалла спрашивает, как долго Стив собирается держать в безопасности Баки от Т'Чаллы, взгляд Стива просто НУ ТЫ МОЖЕШЬ ПРОВЕРИТЬ.) и как Баки зовёт Стива, когда приходит в себя с рукой в прессе и как он знает, что именно ответить Стиву на его "с каким Баки я говорю", говорит о матери и - вы видели, он медлит секунды не потому, что не может вспомнить что-то ещё, и не потому, что не знает, что именно сказать, он молчит, потому что он сейчас в том воспоминании, в каком-то из бруклинских, и этот смешок, и улыбка - они тоже того, бруклинского Баки, вот это вот смешливое, мягкое, это "Стиви", которое он пронёс через все эти годы, дурацкий упрямый гордый колючий любимый Стивен Роджерс, это не просто "газеты в обувь", Баки вспоминает какую-то историю, и история цепляет за собой ещё и ещё, всего этого мальчишку из Бруклина, и, господи, та реакция Стива, её даже улыбкой не назовёшь, он не может, это не только "Баки помнит", это ещё и ощущение того, что у него, оказывается, есть человек, который может разделить с ним воспоминания старше две тысячи одиннадцатого. кто-то близкий. и когда они летят в джете, и Баки спрашивает, что будет с остальными, а потом говорит, что не считает, что стоит этого - и, блин, мне опять не нравится здесь русский перевод, потому что в русском переводе Баки тупо бросает фразы в пустоту - как с пулей в лоб, например, - а на самом деле это же диалог эо так ужасно, у них всегда диалог, и всегда важный, даже когда они просто говорят о насущных проблемах типа немецкого спецназа, они одновременно просто говорят друг с другом. узнают. блин, так клёво! ну так вот вернёмся к джету, там у них снова - диалог, я не помню как точно, но Баки говорит что-то вроде I don't know if I worth all this, Steve, и его интонация - он не просто "что воля, что неволя", он разговаривает со Стивом, блядь, он называет его по имени, ТАК СЛОЖНО было это перевести? вы считаете это неважно?? ладно забили я не про перевод; я про то, как быстро, - чёрт, серьёзно, чуть больше суток, - Баки открывает Стиву то, что его мучает (правильно, намолчался в сорок четвёртом, выучил домашнее задание. они все выучили ), он говорит - я не знаю, стою ли один я того, во что ты вляпался и во что оказались втянуты твои друзья, да, у меня не было выбора, но это всё равно был я. не только "мои руки", Баки помнит всё, что с ним делали, и всё, что он делал, это не замещение одной личности другой, поэтому - but I did it. я делал это, Стив, и - кем это делает меня теперь? Баки говорит всё это Стиву, и это, ну, вы знаете, я кисель, я горю уже бог знает сколько, я забурилась глубже марианской впадины, я неадекватна и драматизирую, но - это же так важно они не виделись семьдесят лет, и не произносят длинных речей, и всё равно слышат друг друга - всё, что сказали и всё, что было контекстом. чёрт, вообще, адовый контраст.
Баки, он же живой, но мы видим, что он больше выживает, чем живёт, потому что, да, он помнит себя, но он не знает, не понимает, что ему делать с собой. с этим миром, который, оказывается, ему доступен теперь, но - такому ему ещё непонятно, что делать с миром, когда он не знает, что делать с собой. я сейчас даже не говорю о каких-то внутренних проблемах, типа я был оружием Гидры шестьдесят лет, я о том, что - я был оружием Гидры, и кто на меня только не охотится теперь; я был оружием Гидры, и всё ещё могу снова стать им против своей воли. с этим, конечно, тоже нужно что-то делать, но сделать с этим в одиночку Баки почти ничего не может, поэтому просто скрывается. бежит и собирает себя, как паззл. вообще ужасно сколько у Баки триггеров должно было сработать в Гражданке, запихнули в кресло и приковали, код опять активировали, в ту самую базу, где его держали оружием, опять идти (ВЫ ВИДЕЛИ БАКИ В ТОТ МОМЕНТ СТЭН ЧУДОВИЩЕ ), и какой-то мужик в железном костюме опять стреляет какими-то ужасными лучами в него и в Стива -
ещё, знаете, хотела сказать о том, как ОДОБРЯЕТ Баки всех этих людей вокруг Стива этот чувак с крыльями, который таскался с ним два года назад, всё ещё здесь. мало того, он занял переднее сидение! с ним ещё и сражаться вместе пришлось эти люди вокруг Стива слишком долго обсуждают, какой Стив клёвый. вот тот, болтливый, не отпускает его руку, да ещё и пощупал его, а теперь вот практически в любви признаётся. время, время уходит, вы в курсе вообще! значит, Тони Старк прилетел сюда, в своём шикарном костюме, вестимо. говорит, что поверил. помочь пришёл. говорит, не целиться в него. конечно, двадцать пять раз. вы видели лицо Баки, когда Стив всё-таки говорит ему опустить винтовку опустить - опущу, но не то чтобы мне он нравился, Стив" src="static.diary.ru/picture/1177.gif"> не могу, это такая милота всё! этот доктор взорвал здание Конгресса в Вене и обесточил весь Берлин ради десяти минут с тобой! о чём вы говорили, Баки?
ну и немного про посткредитку - орала Чарли как ненормальная в вотсап, насела на Скату в субботу, бедная Ската, не помню но по-моему просто повисла на ней и выла про посткредитку. не про тлен. про любовь. потому что ВЫ ПОНИМАЕТЕ ВЫ ПОНИМАЕТЕ СТИВ ОСТАВЛЯЕТ БАКИ В КРИОКАМЕРЕ. СТИВ ОСТАВЛЯЕТ СВОЁ СЕРДЦЕ В КРИОКАМЕРЕ. ЭТО КАК ВО ВСЕХ СКАЗКАХ КОГДА САМОЕ ДОРОГОЕ СПРЯТАНО В ГРУБИНЕ САМЫХ ДРЕМУЧИХ ЛЕСОВ В ХРУСТАЛЬНОМ ЛАРЦЕ И ЭТО БЕРЕЖЁТ СТРАШНЫЙ И СИЛЬНЫЙ ЗВЕРЬ как, знаете, Белоснежка с отравленным яблоком - и это отравленное яблоко внутри неё, оно держит её в хрустальном гробу. это как Чудовище хранит свою розу под хрустальным колпаком - хранит свою жизнь это как Регина в каком там, в четвёртом сезоне выдирает у себя сердце из груди и отдаёт Робину потому что оно, вы понимаете, и так принадлежит Робину всё, не могу пойду учить детей. ПЛОХО.
Название: Знай своё место Фандом: Civil War Пейринг: Тони Старк, Баки Барнс Жанр: драма Размер: миди (в процессе) Рейтинг: R Саммари: После гибели Капитана Тони Старк берёт на себя обязанность спасти сержанта Барнса от правосудия и от него самого. Предупреждения: сюжетный текст с перекосом в джен, быстрый, дикий и неотбеченный; сомнительная мораль и ещё более сомнительные отношения; идейно это больше похоже на тройничок, потому что оба героя любят Стива, а не друг друга (а Тони ещё и Пеппер); спонсор горения — Шкав.
Со времён войны Севера и Юга на Арлингтонском кладбище хоронили солдат. Здесь лежали те, кто погиб за отечество. Каждый президент считал своим долгом возложить цветы к могилам и произнести патетическую речь, восхваляющую воинскую доблесть. Державность, обольстительная для художественного воображения, хорошо смотрелась на экране, но в жизни производила тягостное впечатление. Первый раз Тони побывал на Арлингтонском кладбище ещё в юности. Отец поехал в Вашингтон получать награду. Посещение Арлингтонского кладбища входило в обязательную программу делегации. Госсекретарь выступал с речью о патриотизме. Белые надгробные плиты шли ровными рядами, и им не было конца. — Стране нужны герои, — сказал госсекретарь с трибуны. Говард приосанился и положил руку на плечо сына. Подбежал фотограф и щёлкнул затвором. На снимке Говард выглядел гордым, а Тони — испуганным. Тони стоял, смотрел на надгробные плиты и думал: счастлива та страна, которой герои не нужны. Удивительно, что спустя двадцать пять лет страна прислушалась к мыслям Тони. Он сам был этому не рад. Страна потеряла потребность в том, что сама же вырастила, выпестовала и поставила на ноги. Стива Роджерса хоронили в стороне от Арлингтона без почётного караула. Гроб не обернули звёздно-полосатым флагом. Тело не обрядили в парадный мундир. Тони подавал прошение военным и требовал устроить похороны по высшему разряду, но получил вежливый отказ, снабжённый отсылками к законам, поправкам и постановлениям. «Согласно параграфу 553-2 статьи 32 свода федеральных постановлений США, на кладбище могут быть похоронены участники войн и члены их семей, военные, проходившие службу в ВС США, военные в отставке, президенты, председатели Верховного суда, лица, имеющие государственные награды, такие как медаль «Пурпурное сердце», медаль Почета, медаль «Серебряная Звезда», крест за выдающиеся заслуги…» Стив Роджерс, сказали они, не удовлетворяет требованиям действующего законодательства. Тони бился, Тони просил, Тони угрожал — всё без толку. Капитана зарывали в тишине, без залпов и торжественных речей, в присутствии двух могильщиков и пары чиновников. Гроб глухо ударился о дно ямы. Тони вздрогнул. Чиновник из штаба демократов наклонился к нему и шепнул: — Не вините себя, мистер Старк. Тони стиснул зубы. Чиновник не первую неделю вился за ним хвостом, надеясь выпросить несколько сотен тысяч на предвыборную компанию. — Вы не в ответе за то, что Капитан стал таким. Мы понимаем — вы пытались уговорить его подписать бумаги, но он выбрал другой путь. Это не ваша вина. Мы знаем, что вы пытались. Я хочу, чтобы вы понимали, мистер Старк, — мы всецело на вашей стороне... — Сколько? — процедил Тони. — А? — Сколько денег вам нужно? Оторопевший чиновник назвал сумму. — Мой секретарь пришлёт чек. — Эээ... Да? — Что-то ещё? — Да вроде всё... — Исчезните. — Что? — Я сказал — исчезните, — повторил Тони. Чиновник отступил на два шага назад. Тони заглянул в тёмную яму. Лакированная крышка гроба тускло бликовала на дне. Два могильщика, держа наготове лопаты, переглянулись между собой. — Может... эээ... кто-нибудь возьмёт слово? Тони почувствовал на себе взгляды присутствующих. От него будто ждали от него какого-то действия. — Зарывайте, — приказал Тони. Один из могильщиков махнул лопатой и бросил на гроб горсть сухой земли. Второй замешкался, но быстро пришёл в себя и взялся за дело. Пока они работали, Тони смотрел на фотографию Капитана. Чёрно-белый снимок запечатлел Стива Роджерса в самом начале пути: только-только после сыворотки, в сороковых, на подъёме. На поздних цветных снимках он выглядел серьёзным и насупленным, но тут открыто улыбался в камеру. Снимок предоставил музей Капитана Америки, ныне закрытый на реконструкцию. Могильщики работали быстро. Кем они были? Обычными работягами из похоронного бюро, копающими могилы за девять с половиной баксов в час. По вечерам они возвращались домой к жёнам, по пятницам пили пиво в баре, болели за «Вашингтон Редскинс» и наверняка голосовали за демократов. (Нищеброды всегда голосуют за демократов. Только реднеки — исключение.) Разве они могли представить, что когда-нибудь своими руками похоронят Капитана Роджерса? Право, судьба порой выделывает причудливые коленца. Тони наклонился, взял снимок, отряхнул с него землю и сунул во внутренний карман костюма. Распорядитель посмотрел на Тони вопросительно. — Пришлите счёт за похороны, — сказал Тони. — Это за госсчёт, сэр. Только вот снимок… — Снимок мой, как и щит. — Но щит — государственная собственность, — вмешался чиновник из демократов. Тони зыркнул на него. Чиновник опустил голову и пробормотал: — Всё-таки вибраниум… Да ещё с такой историей… — Щит создал мой отец. — Но, согласно условиям договора… Сильно болела голова. Тони зажмурился, чтобы не брякнуть чего лишнего. — Откройте аукцион. Я всё выкуплю. — Государству решать, кому отойдут эти вещи. — Я заплачу вдвое больше остальных, и вы это знаете. — Да, но есть же закон! Есть договор. Вы сами его подписали. Простите, мистер Старк, но не вам решать, как распоряжаться государственной собственностью, объявлять аукцион или нет, какой ценник выставлять… Мистер Старк? Тони уже шёл к ограде. Чертыхнувшись, чиновник засеменил следом. — Мистер Старк! Подождите! Да куда вы понеслись? Я говорю, договор… У ограды Тони обернулся. — Плевать я хотел на договор. Чиновник остановился и рассеянно сказал: — Я всего-то хотел забрать снимок. — Снимок мой, — повторил Тони, развернулся и зашагал к машине.
2.
В мастерской было прохладно. Система поддерживала температуру на уровне шестидесяти градусов по Фаренгейту, чтобы избежать перегрева оборудования. Всё никак не доходили руки, чтобы перенастроить режим. Ниши в стенах, где раньше стояли костюмы, ныне были пусты. Тони прошёл мимо них, сел в кресло и закинул ноги на рабочий стол. На столе тоже было пусто. Вижн убрал инструменты в стенные шкафы. Там они лежали в идеальном порядке, как в строительном магазине. К ним никто не прикасался больше года. Случай с Альтроном отбил у Тони всякое желание что-то мастерить. В прежние времена Тони приходил в мастерскую, чтобы покопаться в механике. Потом мастерская стала холостяцким уголком — он прятался здесь от Пеппер, когда они ругались, и от всего мира, когда хотел остаться один. Пеппер ушла, а привычка осталась. Он снял пиджак, повесил на спинку стула и проверил смартфон: тридцать восемь пропущенных. Пора менять личный номер. Смартфон отправился в мусорную корзину. Глухой стук возвестил о том, что экран выдержал удар. Тони с сожалением подумал, что в сверхпрочном стекле «Старк Индастриз» есть свои минусы: уже не получается эффектно разбить телефон, когда всё достало. Пеппер сказала бы, что это хорошо. Капитан сказал бы: возьми себя в руки. Но какая разница? Их здесь не было. Тони сидел один. Мелко моргали лампы дневного света. Еле слышно жужжали приборы, готовые откликнуться на любой зов. Тони попытался переключиться на быт и прикинул, какой запрос послать системе. Ничего не шло в голову. Он знал только одно: когда-то у него были Пеппер и Капитан, но он их упустил. Всё остальное не имело значения. Внутренний голос вкрадчиво спросил: ладно Пеппер, но кого ты обманываешь насчёт Кэпа? Ты его не упускал. Нельзя потерять то, чем не обладал. Тони достал из кармана пиджака пожелтевшую от времени чёрно-белую карточку. Похожая открытка валялась где-то в коробке с детскими вещами. На ней было написано: «Весёлого Рождества». Тони уже и забыл, как естественно видеть Капитана чёрно-белым. Когда он впервые встретился с ним, было дико, что Кэп трёхмерный, что кожа не отретуширована, что глаза голубые, а не светло-серые. Что он вообще… не открыточный. Дышит, морщится, моргает. Совершает еле уловимые микродвижения, которые не может передать архивная плёнка или плакат. Всё равно что увидеть живого Микки-Мауса и обнаружить, что чёрные уши отливают синевой. Тони положил карточку на стол и разгладил загнутый уголок. Перевернул, посмотрел на оборот, втайне надеясь найти какое-нибудь послание, но там не было ничего, кроме пятна от кофейной чашки. Тони пялился на него минуты две, пока звонок из мусорной корзины не вывел его из оцепенения. Тони встал, залез в корзину, достал телефон и посмотрел на экран. Звонила Пеппер. Несколько секунд он боролся с желанием отключить звук, но сдался и поднёс трубку к уху. — Алло. — Привет, — сухо сказала Пеппер и сразу взяла быка за рога. — Тони, надо поговорить. Металлические нотки в её голосе подсказали, что дело плохо. Он знал эту интонацию: Старк, тебя заносит, сейчас я приду и вправлю тебе мозги. — Я занят, — солгал Тони. — Давай в другой раз. — Когда? — Э-э-э... Да, знаешь, столько дел навалилось. Расписание забито на месяц вперёд. Я сообщу, если окно освободится. Вижу, номер у тебя тот же? Пеппер ответила ровным голосом: — Я созвонилась с твоим секретарём. Весь день пустой... Проклятье. Надо гнать секретаря в шею. — ...и назначила встречу на завтра. В девять утра будь в офисе, я приеду. — Может, письмо отправишь? — предложил Тони. — Почитаю перед сном. Привык засыпать под твои нотации. Зря он это сказал. Опять занесло не туда. Пеппер многозначительно промолчала, дав ему ощутить все грани чувства «какой же я козёл». — Завтра, Тони. В девять. Не забудь. — Хорошо, — сказал Тони, помедлил и добавил: — Прости. Она уже отключилась. Он зачем-то продолжал держать трубку у уха. Хотел перезвонить и повторить извинения. Затем подумал: что это изменит? Сел и опять закинул ноги на стол.
3.
Когда Пеппер зашла в кабинет, Тони вовсю изображал бурную деятельность — перекладывал папки на столе, орал в трубку, раскачивался на стуле, сыпал цифрами и ругательствами, стучал кулаком по столу. Это был старый способ поставить на место просителей, что оббивали порог башни Старка с утра до вечера. Завидев Тони, орущего в трубку: «Я оставлю тебя без штанов, мудила!», они живо умеряли аппетиты и становились кроткими, как овцы. С Пеппер этот трюк не прошёл. Она закрыла дверь, села за стол, закинула ногу на ногу и бесстрастно слушала, как он поёт соловьём. — ...и будь я проклят, если соглашусь на эти условия! В гробу я видал всю эту шайку. А госсекретарю можете передать... Пеппер кашлянула и вытянула из-под стола провод от телефона. Штепсель даже в розетку не был воткнут. — Эээ... Госсекретарю передайте мой горячий привет! Тони шмякнул трубку на аппарат. — Вижу, ты и впрямь страшно занят, — сказала Пеппер. — И часто с тобой такое? Он тоскливо подумал: каким же клоуном я иногда кажусь со стороны. — Бывает, — коротко ответил он. — Извини за этот концерт. Помогает отвадить яйцерезок и всяких нахлебников. — Интересно, к кому ты меня причисляешь. К нахлебникам? — Нет, я... — Стало быть, к яйцерезкам, — заключила Пеппер. Он скрестил руки на груди в защитном жесте. — Пеппер, зачем ты пришла? Она полезла в сумку. Эту кожаную бандуру от «Ив-Сен Лоран» он подарил ей после очередного косяка со спасением мира. Тони тысячу раз клялся, что завяжет с подвигами, но так и не завязал. В знак раскаяния он частенько дарил Пеппер всякую ерунду, и некоторые подарки из числа практичных она даже принимала. — Вот, — сказала Пеппер, вытащила из сумки папку и положила на стол. — Финансовые показатели компании за последний квартал. — О чёрт... — Ты думал, можно вытащить из оборота пятьдесят миллионов, и никто не заметит? Тони открыл отчёт. По долгу службы ему приходилось отслеживать финансовые показатели, критерии эффективности и значения KPI. Он не любил носиться с бумажками и быстро уставал от этого дерьма. Джарвис и Пеппер избавили его от необходимости вникать в нюансы. Как ни странно, Пеппер справлялась с операционной деятельностью куда лучше Джарвиса. Когда она ушла, он так и не научился следить за цифрами самостоятельно. От них в глазах рябило. — Пятьдесят? — рассеянно переспросил Тони, листая бумаги. Шорох страниц успокаивал. — Пятьдесят один миллион и четыреста двадцать тысяч долларов. — Ого, ты скинула мне полтора ляма. По старой памяти? Или клинья подбиваешь? — Тони, я же не шутить пришла. — А могла бы и пошутить для разнообразия. Полтора ляма за флирт с Железным Человеком! А говорят, что проституция — низкая профессия. — Уймись. Он сцепил руки в замок на затылке и уставился на Пеппер. Она похорошела — может, сменила косметолога или как-то по-особенному уложила волосы. Тони обычно не замечал таких деталей. Внутренний голос, тот же, что и вчера, услужливо подкинул ещё одну идею: может, Пеппер похорошела, потому что бросила тебя? Это ты её старил, ты мотал ей нервы. Не ценил, разумеется. И сейчас не больно-то ценишь. — Посмотри на цифры, Тони, — сказала Пеппер. — Посмотри на них. Ты выплатил компенсацию аэропорту Лейпцига... — Мстители разнесли им взлётно-посадочную полосу. Как ещё восстанавливать инфраструктуру? — Нам выставили счёт за списанные самолёты... — И, между прочим, я сбил цены до смехотворных. — Плюс спонсирование предвыборных кампаний, плюс субсидии для Ваканды, плюс Вена, плюс гранты... — Гранты — это часть политики «Старк Индастриз». Ещё мой отец выдавал гранты одарённым студентам. В Массачусетском Технологическом учатся отличные ребята, они этого стоят. — Ты раздал им двадцать шесть миллионов долларов. — И что, разве это деньги? Мы на пресс-конференции и работу со СМИ тратим вдвое больше. — Да, но не за один квартал. Тони пожал плечами. — Воспринимай это как инвестиции в будущее. Я решил пересмотреть траты компании и увеличить финансирование перспективных разработок. — А совет директоров в курсе? — Я посылал им е-мейлы. — Ах, е-мейлы... — Я ставлю их в известность по любому поводу, как ты и хотела. — Но ты не спрашиваешь их мнения. Тони скрипнул зубами. Всё это он уже слышал. Пеппер не в первый раз попрекала его тем, что он не считался с чужими интересами, и разговор о работе грозил обернуться неловкой личной сценой. Тони не хотел ворошить прошлое. Он еле-еле оправился — и вот опять. — Пеппер, я не виноват, что в совете директоров сидят рохли и мямли, не способные отстаивать свои убеждения. Даже если они с чем-то не согласны, никто из них не стоит на своём. — Ты не оставляешь им выбора. Лесли Эндрюс сказал, ты не отвечаешь на его звонки. — Лесли Эндрюс — заноза в заднице. Уму непостижимо, как такой жалкий тип пробрался в совет. Я двигаю компанию вперёд, а это ничтожество ещё смеет вставлять палки мне в колёса. И это называется управлением! Пеппер посоветовала: — Прибереги речь для совета. Тони выдохся. Его возмущённый спич не произвёл на Пеппер впечатления. Несколько секунд она глядела на него изучающе, а затем спросила: — Что с тобой происходит? — Со мной? Ничего. — Уж мне-то не ври. Я отлично тебя знаю. Да, подумал Тони. В этом-то и проблема. Со мной остаются только те, кто меня не знает. Те, кто знают, держатся подальше. Конечно, вслух он этого не сказал. — Пеппер, я рад, что ты волнуешься за «Старк Индастриз», но пятьдесят миллионов в нашем обороте — смешные деньги, и не надо раздувать скандал из-за такой ерунды. — Меня беспокоит, куда это нас заведёт. — Никуда. — Ты бесконтрольно тратишь деньги. — Я вкладываюсь в развитие отрасли и закрываю дыры по проколам Мстителей. Пеппер резонно заметила: — С чего ради «Старк Индастриз» должна оплачивать накладные расходы немецких аэропортов? Он разозлился, хоть и знал, что она права. — С того, что кто-то должен. — Я видела записи с камер. Не ты разрушил самолёты. — Ну давай метнёмся за Муравьём и попросим пару миллионов. Он столько не наскребёт, даже если продаст себя на органы. — Ты откупаешься, — сказала Пеппер. — За себя и за них. Осыпаешь золотом всех, кто попросит, а заодно и тех, кто даже не просил. Чего ты хочешь этим добиться? Он молчал. — Акционеры интересуются, почему Тони Старк использует общий фонд так, как ему заблагорассудится. И что я должна им ответить? — Придумай что-нибудь, — вяло отозвался Тони. — Ты умная. — О господи, Тони! Ты вообще следишь за рынком? Ты знаешь, что акции «Старк Индастриз» просели на восемь процентов с тех пор, как обнародовали квартальный отчёт? Опять отчёты, цифры, проценты, акции… Когда Тони успел провалиться в вязкое болото бюрократии? В прежние времена он хотя бы костюмы конструировал. Бумажная волокита оставалась на совести других людей, а ему перепадало всё самое интересное — робототехника, механика, программирование, научная прикладуха. Всё, что он знал и любил. Теперь это в прошлом. Вместо решения инженерных задач он вынужден перепрыгивать через административные препятствия. Искать лазейки, думать об акциях, взвешивать каждое слово, чтобы не дай бог никого не задеть. Куда всё только делось? И как вернуть? Он бы начал сначала, но силёнок не хватало. Нервы были уже не те. — Тони, — сказала Пеппер. — Посмотри на меня. Он поднял взгляд от папки. — Ты следишь за рынком или нет? — Нет. Не слежу. — Хорошо, а за чем ты следишь? — За прогнозом погоды. — Ты можешь хоть на минуту стать серьёзным? — Могу, — согласился Тони. — Но не хочу. Впервые за этот разговор он был с ней честен, но Пеппер не оценила. — Слушай, Тони… Он вдруг захотел, чтобы она ушла. — Ладно, Пеппер, не будем об этом. Я тебя услышал. Впредь буду внимательнее с бюджетом. Обещаю, в следующем квартале жирок «Старк Индастриз» никто не тронет. Пусть нищеброды-студенты и дальше сидят на сухом пайке. — А что насчёт твоих денег? — Моих денег? Пеппер споткнулась. Тони выпрямился в кресле. — Ах вот как… Следишь за моими счетами. — Тони, я хочу как лучше… — Кто дал тебе доступы? — Никто и не забирал. Он вспомнил, что действительно забыл ограничить Пеппер доступ к личным счетам. Она могла в любой момент запросить статистику. Надо же было так глупо лохануться. — Тони, — сказала Пеппер, — мы ведь оба знаем, что траты «Старк Индастриз» — вершина айсберга. Ты запустил руку в финансовые резервы компании и вытащил оттуда пятьдесят миллионов, а потом переключился на собственные деньги и потратил ещё триста семьдесят. Триста семьдесят! А ведь прошло меньше трёх месяцев! Я бы поняла, если бы ты купил дом или строил новую базу, но ты же раздал их кому попало! — Не смей лезть в мои счета. Пеппер тяжело вздохнула. — Я пытаюсь понять, что с тобой творится. Уж прости, но твоя депрессия... — Нет у меня депрессии. — С тех пор, как началась эта история с Капитаном… Слово «капитан» отозвалось слабой болью под рёбрами. Старею, подумал Тони. Скоро полтинник, опасный возраст. Схвачу инфаркт и задолбаюсь сосуды прочищать. — …с тех пор, как началась история с Капитаном, ты сам не свой. — Да-да, конечно, щедрость прямо пропорциональна чувству вины. Спасибо, но всё это я уже слышал. — Так послушай ещё раз. Такими темпами через год будешь сидеть на паперти с протянутой рукой. — Ну и посижу немножко. Тебе-то что? Пеппер сбавила обороты и тихо сказала: — Как бы то ни было, ты мне не чужой человек. Оба замолчали. Тони избегал её взгляда. Эта женщина была его самой большой удачей. Он не хотел видеть раздражения на её лице или, что ещё хуже, жалости. — Ты мне небезразличен, — с усилием проговорила Пеппер. — И я не хочу видеть, как ты сводишь себя в гроб. В который раз уже? Мы говорили об этом. — Да, мы говорили. И ты решила не смотреть. — Тони… — Не надо. — Тебе нужна помощь. — Я в порядке. — Ты не в порядке. В висках стучал пульс. Тони наклонился вперёд и прикрикнул: — Да кто ты такая? С чего ради ты решила, что имеешь право лезть в мою жизнь? Пеппер изменилась в лице. Он тяжело дышал. Она привстала, расправила юбку и перекинула сумку через плечо. — Пеппер… Прости. Прости, я не хотел. — Да чего там. — Не обижайся… Эй. Подожди. Не уходи. Чёрт, Пеппер! — Найди, пожалуйста, способ, — сказала Пеппер, отмеряя каждое слово, — решить свои проблемы без денег. Мы столько лет их зарабатывали. Будет жаль пустить всё по ветру только потому, что тебе стыдно записаться к психологу. — Мне не стыдно. Я… я… — Найди способ, — повторила Пеппер. — Займись хоть чем-нибудь. Ты всё ещё работаешь над костюмами? Он стушевался, как мальчишка. — Нет. То есть… Те костюмы взорвались. Почти ничего не осталось. Ты же этого хотела. Между бровей Пеппер пролегла морщинка. Тони путано объяснился: — Я не имел в виду… Не принимай на свой счёт. Я вспылил, потому что не хочу, чтобы меня контролировали. — А, по-моему, именно этого ты и хочешь. Разве не о том было соглашение? Тони смолчал. — Или ты уже передумал? — проницательно спросила Пеппер. — Заварил кашу, не подумав, а теперь раскаялся, но жаль признаваться. И не нужно никакого соглашения, не нужен контроль… Просто хочется отмыться. Она била метко, как в старые добрые времена. Садистского удовольствия в голосе не было — Пеппер просто констатировала факт. Тони закрыл лицо руками. — Если это всё, то я предпочёл бы… — Да-да, — сказала Пеппер. — Не провожай.
4.
— Ну что, старик? Как ты? — Бывало и лучше. — Держишься огурцом? — И выгляжу так же. Тони хлопнул Роуди по плечу. Роуди охнул, чуть не упал и зацепился за поручни тренажёра. Тони подхватил его за локоть. — Эй! Нормально всё? — Нормально, — сказал Роуди. Его «нормально» было из той же серии, что «всё в порядке» Тони. Вблизи Тони видел капли пота на тёмном лбу Роуди. Они напоминали конденсат на холодной бутылке кока-колы в жаркую погоду. — Принести тебе выпить? Виски, может? — Ты что, — отозвался Роуди. — Я здесь на строгой диете. Врач первым делом запретил пить. А врач-то не дурак, подумал Тони. На месте Роуди любой бы запил. — Ну что тебе можно? Молоко хоть пьёшь? — Пью, не помогает. — Старый ты дурак, Роуди. — На себя посмотри. Они улыбнулись друг другу. Тони пошёл в комнату отдыха, открыл холодильник, взял молоко и налил в два стакана. Когда он вернулся, Роуди лежал на полу, опираясь на локти. — Сейчас, — сказал он. — Полежу чуток. Что-то голова кружится. — Давай выпьем. — Давай. Они чокнулись. Роуди опустошил свой стакан залпом и вытер молочные усы над верхней губой. Тони цедил медленно. От молока его подташнивало, но хотелось поддержать друга. — Что с Капитаном? — спросил Роуди. Было видно, что вопрос давно вертелся у него на языке. — Похоронили в прошлую субботу, — сказал Тони. — На Арлингтоне? — Нет. Я пробовал выбить ему местечко, но не вышло. Тони не стал уточнять, сколько предпринял попыток. Как звонил всем подряд, как пытался подкупить дирекцию кладбища, как скандалил с военными и достучался аж до Агентства Национальной Безопасности. Хорошо хоть, на коленях не стоял — хватило ума остановиться. Тони догадывался, что однажды Роуди сам узнает об этом по своим каналам, но не хотел признаваться лицом к лицу. В этом было что-то постыдное. Роуди покивал. — Пресса была? — Не пустили. — Кто-нибудь из фанатов? — Нет. Каждый подумал о своём. — Ну а Беннер? — спросил Роуди. — Пока не появлялся. — Думаешь, он знает? — Даже если нет — об этом писали в газетах. Скоро увидит. Роуди покусал губы. — За что ж он его так приложил... — Халк есть Халк. — Поди угадай, что ему не понравилось. — У меня есть теория, — сказал Тони. — Кэп пошёл искать Беннера. Может, собирался заново объединить Мстителей, это в его духе. Но нашёл он не Беннера, а Халка. Где-то на границе с Камеруном, если верить отчёту ВВС. Ваши вычислили Кэпа, и Кэп, сам того не зная, привёл к Халку хвост. Халк и вызверился. — Когда ты говоришь "ваши", ты кого имеешь в виду? Тони споткнулся. Роуди промокнул рукавом пот на лбу. — Оговорился, — сказал Тони. — Я хотел сказать — наши его вычислили. — Странно, что Кэп не выстоял. Со щитом из вибраниума... — Да не было у него щита. Щит я забрал. Это же госсобственность. «Это мой отец сделал!» Роуди, кряхтя, приподнялся на локтях, принял положение поудобнее и простодушно ответил: — Точно. Я и забыл. А что Халк? Его не взяли? — Не смогли. Я бы помог, но поздно узнал. — Его хоть ищут? — Ищут, но пока по нулям. — Снимки со спутников не смотрели? — Смотрели. Три дня назад зафиксировали странную активность в тропических лесах, но Халк исчезает быстрее, чем прилетает отряд. Забрался в трудное место, с воздуха ни чёрта не разглядишь. Залёг на дно и пока не высовывается. Роуди ещё покивал. — А как на него вышел Кэп? Тоже со спутников? — Либо так, либо у Капитана был третий глаз. — Ты уже думал о том, кто помог ему? Сам бы он до спутников не добрался. Тут нужен кто-то сверху, хотя бы из ООН, а лучше сразу из НАСА. Тони припал к стакану, глотнул и нехотя ответил: — Я понимаю, куда ты клонишь, но не хочу туда лезть. — На Т'Чаллу надо нажать, — сказал Роуди. — И без меня нажмут. — Да, дела... Ясно, что он помогал Кэпу. Будут проблемы. — А у кого их нет. Роуди хмыкнул. Оставался ещё один щекотливый вопрос. Тони ждал, когда Роуди его озвучит. — Ну а солдат? — Солдата не нашли. — Они-то понятно. А ты? — И я не нашёл. — А ты вообще ищешь? Трудная тема. Тони прикинул, как лучше с неё свернуть. — Старик, — сказал Роуди. — Пообещай, что обойдёшься без самодеятельности. Всё должно быть по закону. — Я знаю, — сказал Тони. — На твоём месте я бы тоже хотел его хлопнуть. Кто угодно слетел бы с рельсов. Но если ты начнёшь мстить... Если ты наплюёшь на всё и потеряешь всякий контроль... Это будет значить, что ты стал беспредельщиком. Как Кэп. Понимаешь меня? Тони подумал: эх, Роуди, ни хрена ты не понял в Кэпе. — Да. — Вот и отлично, — с облегчением сказал Роуди. — Я на тебя надеюсь. — Знаешь, с тех пор, как пошла эта заварушка, все вокруг только и делают, что учат меня жить. Роуди хотел возразить, но тут раздался писк. Это встроенная в протез система напоминала, что пора приступать к тренировкам. — До чего противно пищит... — Я заменю на песню Тейлор Свифт, — пообещал Тони. — Чтоб я знал, кто это. Замени на Эйси-Диси. — Роуди, не будь старпёром. Роуди подмигнул и парировал: — Лучше ты не молодись.
5.
Т'Чалла позвонил через пару дней, воскресным утром. Первым делом он спросил: — Эта линия прослушивается? Тони сел в кровати, поправил наушник в ухе, зевнул и ответил: — Конечно, прослушивается. Мной. — А что насчёт правительства Соединённых Штатов? — Не смешите меня, ваше высочество. — На свете полно умников. — Ну, разве что в правительстве найдётся умник поумнее меня. Т'Чалла помолчал, подумал и, видимо, пришёл к выводу, что такой исход маловероятен. Тони это польстило. — В таком случае есть разговор. Тони опустил ноги на пол. Голова была тяжёлой. Он сумел уснуть только под утро и спал не больше трёх часов. Ничего, Эйнштейну хватало и этого. Или не Эйнштейну? Да Винчи? Тесле? Словом, кому-то из них. — Мистер Старк, вы меня слушаете? — Да, — сказал Тони, встал с постели и прошлёпал босыми ногами по полу. Сейчас он бы жахнул таблетку от головной боли, но не хотелось спускаться за аптечкой. Жаль, её нельзя было призвать жестом, как костюм. — Говорите. — Нам нужно встретиться. — Да что ж такое, все хотят меня видеть. А по телефону нельзя? — Разговор не телефонный. Тони нашёл на тумбочке ополовиненный стакан с виски, выпил и взбодрился. Лет пятнадцать назад он каждый день начинал с вискарика. Вот были деньки. Тони вернул стакан на тумбочку. Стакан пошатнулся, упал на пол и разбился. Тони чертыхнулся. Несомненно, Т'Чалла услышал звон, но не показал этого. Он отлично владел собой. — Если разговор не телефонный, то зачем спрашивали о прослушке? — Будет лучше, если никто не узнает ни о предмете разговора, ни о том, что я вам звонил. — Ого, — сказал Тони скучным голосом. — Сгораю от любопытства. — Как скоро вы сможете прилететь в Ваканду? И этот туда же — прилети, приди, реши, подпиши, притормози. Тони с досадой подумал: день толком не начался, а меня уже раздирают в клочья. Всем что-то от меня надо: демократам — чтобы я дал денег, Пеппер — чтобы не давал, Роуди — чтобы всё делал по закону, Т'Чаллу — в обход закона. Хоть бы одна зараза оставила в покое. — Давайте начистоту. Я в курсе, что ООН вас прессует, но впрягаться за Ваканду не стану. — Вас никто и не просит, — ответил Т'Чалла с холодком в голосе. — А зачем тогда вы звоните? — Я же сказал — не телефонный разговор. Тони длинно вздохнул. — Т'Чалла, меньше всего на свете мне сейчас хочется тащиться на край земли, чтобы поболтать с вами за чашечкой чая не пойми о чём. — Я не спрашивал, чего вам хочется, мистер Старк. Я спросил, как скоро вы сможете появиться. Он говорил спокойным, вкрадчивым голосом, но Тони не понравился его тон. — Пока не узнаю, зачем, с места не сдвинусь. Т'Чалла выдержал паузу. — Я знаю, что вы поучаствовали в похоронах Капитана. — Поучаствовал? — переспросил Тони. — Если можно так сказать. — В похоронах Капитана поучаствовал Халк, а не я. Т'Чалла сообразил, что неверно выразился, и поискал правильную формулировку. — Вы их организовали. Я это имел в виду. Тони и не заметил, как завёлся. — Дипломатия — не ваша сильная сторона. — Равно как и ваша, мистер Старк. — Я всё ещё не понимаю, на кой чёрт вы мне звоните. — Хочу предложить кое-что. — Что именно? — Об этом при встрече. Упрямый сукин сын. — Во вторник вечером вас встретят мои люди. Гражданским рейсом не летите, военных не привлекайте. Я пришлю координаты. Лучше обойтись без самолёта, чтобы системы ПВО ничего не засекли. Ваш костюм выдерживает перелёты на большие расстояния? — Мой костюм выдерживает выход в стратосферу. — Тогда ждите координат, — сказал Т'Чалла и отключился. Тони коснулся уха и заблокировал входящие. День не обещал ничего хорошего. Тони не хотелось ни с кем говорить. Полчаса он поболтался по дому в праздном безделье. Бездельничать Тони не умел. В последние пару месяцев он всё чаще задавался вопросом, не начать ли снова копаться в железках. Оборудование было исправно, запчасти и расходные материалы лежали нетронутыми, десятки чертежей и набросков ждали своего часа в бесчисленных ящиках. Без видимых причин им завладела апатия. Он упивался ею даже с некоторым мазохизмом. Раз спустился в мастерскую, открыл ящик, посмотрел на чертежи, не взялся. Ещё раз спустился — опять не взялся. Хаотичная жажда деятельности, всегда отличавшая Тони, будто давала сбой. Сегодня он опять зашёл в мастерскую и в сотый раз оглядел пустые ниши. Здесь мог бы стоять Марк-15. Тут Марк-34. Там Марк-43. Пятнадцатый был бедовым парнем. Для хорошего боя он не годился, зато ему не было равных в том, что касалось маскировки. Почти вся энергия уходила на поддержание невидимости. Лёгкий, маневренный, подлый засранец. На нём Тони впервые опробовал новую технологию облачения. Нацепить его было куда легче, чем предыдущие четырнадцать костюмов. Тридцать четвёртый, Левша, годился для спасения. После катастрофы в Нью-Йорке Тони увлёкся и придумал кучу таких ребят. Они тоже не подходили для боя, но один из них спас Пеппер во время обстрела особняка. Тридцать четвёртый умел разгребать завалы. Из его левой руки выдвигался крюк, чем-то похожий на роботизированную руку из детских автоматов — ту, которой надо управлять, чтобы достать игрушку. Наконец, последний, лучший, сорок третий. Броня гораздо прочнее, чем прежде, титановый сплав добавляет мощи, внутри стабилизатор давления и усиленные реактивные двигатели. В этом костюме можно летать в космос и опускаться на дно океана без батискафа. Два первых сгинули, третий проходил аттестацию. Его обещали вернуть завтра после того, как закончится вся возня с бумажками. Тони скучал по нему, как по Пеппер, и если тоску по Пеппер ещё можно было загнать в самые дальние уголки сознания, то тоску по костюму — нет. В этой тупой, бессмысленной тоске он зачем-то опять открыл ящик, стал что-то перебирать, искать, вчитываться в огрызки фраз на клочках бумаги. С бумагой было тяжко. Он поднялся наверх, взял коробку китайской лапши, разогрел в микроволновке и опять вернулся в мастерскую. Тони включил систему. Интерфейс развернулся на полкомнаты. Тони встал на подиум и, жуя лапшу, наугад потыкал пальцем в разные хранилища. Он искал наработки по Марку-44. Ведь были же где-то… Что-то насчёт энергоёмкости, улучшенной системы мониторинга здоровья, стабилизатора колебаний при полёте. В стену просочился Вижн, паря под потолком. — Рад видеть вас за работой, мистер Старк. — Привет, Джарвис, — машинально отозвался Тони. Вижн стерпел. — Ах ты чёрт, — спохватился Тони. — Забываю всё время. — Ничего, сэр. Заняты чем-то интересным? — Не могу найти чертежи сорок четвёртого. Не помнишь, куда я их дел? — Заархивировали в перспективных разработках. — Да, точно. — Отправить чертежи комиссии ООН? Тони прожевал и глотнул. — Зачем? — Согласно условиям договора, все работы по производству нового оборудования в рамках проекта «Железный человек» отныне нужно предварительно согласовывать с комиссией. Тони переварил эту фразу. Вижн вежливо переспросил: — Так мне отправить, сэр? Аппетит пропал. Тони спустился с подиума и поставил коробку на стол. — Забей. — Как скажете. — Выключи эту хрень. — Хорошо, сэр. А вы… — Пойду наверх. Сообщи, когда сорок третьего доставят. Интерфейс дополненной реальности на миг вспыхнул и погас.
6.
Жара стояла невыносимая — такая, какой не бывает даже в Майами и в Калифорнии в самые дикие месяцы долгого лета. Солнце было в зените. Во влажном воздухе крутились полчища мелких насекомых. В микроавтобусе, что вёз Тони по узкой дороге, окна были закрыты, а кондиционер работал еле-еле. Мошкара билась о стёкла. Пейзаж за окном не менялся уже минут двадцать: всюду был тропический лес с вырубленной просекой, опутанный лианами, тёмно-зелёный, буйный, навевающий мысли о чём-то угрожающем и первобытном. Тони вспомнил «Парк Юрского периода». Он хотел залезть в костюм, но по просьбе Т'Чаллы костюм по прилёту пришлось снять. Металлическую махину посадили в соседнее кресло и накрыли простыней. Из-за этого Тони казалось, что он едет в обнимку с трупом. На поворотах костюм кренился, и Тони поддерживал его за титановое плечо. — Долго там ещё? — спросил он. Водитель что-то промычал на местном наречии. — Почти приехали, — любезно перевёл провожатый. Тони так и не понял, кем он приходится Т'Чалле — то ли помощником, то ли министром, то ли дальним родственником. Т'Чалла не растрачивал ресурсы попусту — встретить Тони он отправил всего двоих. Скромная делегация не обладала достаточными полномочиями, чтобы объяснить суть дела. Их задачей было просто доставить Старка в нужное место. По тому, как слаженно и быстро они работали, Тони понял, что перед ним агенты местной спецслужбы. Может, какой-нибудь отряд из числа приближённых к Чёрным Пантерам, но точно не гражданские. Уж больно хорошо они заметали следы. Микроавтобус остановился. Тони включил костюм. Сорок третий ожил, сбросил простыню, встал и вслед за Тони вылез на дорогу. При каждом его движении раздавался тихий металлический скрежет. В джунглях это звучало дико. Костюм выявлял и обострял то, что Тони и так знал: что он чужой в этом странном мире, и все его приблуды тоже чужие. — Нам наверх, — сказал провожатый. Тони задрал голову. Над ним возвышалась скала, тонувшая в зелени. В тени от скалы было прохладно. Кроны причудливых реликтовых деревьев скрылись в облаке влажного тумана. Наверх вели ступеньки, вырубленные в камне. Первым пошёл провожатый, за ним Тони, следом сорок третий. Узкая лестница поначалу шла круто вверх, затем запетляла. У Тони закололо в боку. — Пульс девяносто восемь, сэр, — подсказал сорок третий. — И продолжает расти. — А этот Т'Чалла не ищет лёгких путей, правда, Пятница? Провожатый мягко вмешался: — Лёгок только путь вниз. Он раздражал Тони не меньше, чем его босс. Очередной поворот лестницы открыл перед Тони вид на миллион долларов: скалистая зелёная долина тонула в серебристом тумане. В провалах между скалами виднелись кустарники и пышные цветы с мясистыми листьями. На выступе стояла статуя пантеры, высеченная из чёрного камня. Пантера щерила зубы, застыв в боевой стойке. — А говорят, что я позёр, — пробормотал Тони. Наконец лестница кончилась. Тони перешагнул последнюю ступеньку. Они стояли перед футуристическим зданием с панорамными окнами. Тони прикинул, во что обошлась работа архитектора и каково строить в таком месте. Здание было будто утоплено в джунглях. С высоты его прикрывали другие скалы. Такую постройку не разглядишь со спутника — всё потеряется в тропических лесах. Заказчик не пожалел денег на проектирование и маскировку. Миллионов двести потратил? Нет, не меньше трёхсот. Даже в особняк Старка было вбухано меньше средств. Тони нечасто встречал людей, располагающих большим состоянием, чем он сам. Впрочем, чему удивляться — страна Т'Чаллы стояла на залежах вибраниума. Это круче, чем арабы с нефтяной иглой. У парадного входа провожатый остановился. Система просканировала его глаз. Двери раздвинулись. В просторном белом вестибюле стоял Т'Чалла, с ног до головы облачённый в чёрное. Провожатый пропустил Тони и сорок третьего вперёд и исчез. Двери закрылись. — Вы в курсе, что сканирование глаза — это прошлый век? — спросил Тони. — На Ближнем Востоке я видел ребят, которые обходили эту систему, вырывая жертве глаз и накалывая его на вилку. Однажды я сам прикрутил похожий сканер в нашу лабу, но один из сотрудников перенёс операцию после отслоения сетчатки, и пришлось всё перекаблировывать по десять раз. С отпечатками пальцев проблем ещё больше, их слишком легко подделать, так что я бы посоветовал использовать трёхступенчатую идентификацию с тепловизорами. Т'Чалла безучастно пожал плечами. — Учту, если буду скрываться от кого-нибудь вроде вас. — От меня и это не спасёт. — Кто знает. Тони подошёл к нему поближе. Т'Чалла не подал ему руку для пожатия. Он стоял, выпрямившись и заведя ладони за спину. Весь его вид выражал умиротворение. — Хорошо добрались? — спросил он. — Пульс восемьдесят семь, — отрапортовал сорок третий. — Пятница, помолчи. Т'Чалла сказал: — Интересно, почему вы назвали искусственный интеллект именно так. — Пятница — мой любимый день недели, — солгал Тони. — Пятница — помощник Робинзона Крузо. Вопреки воле отца Робинзон отправляется в далёкое плавание, но корабль терпит крушение, и весь экипаж, кроме Робинзона, погибает. Поборов отчаяние, Робинзон собирает с обломков корабля припасы и инструменты. После долгих лет одиночества он спасает дикаря, учит его английскому и делит с ним быт. Двадцать восемь лет Робинзон пребывает на необитаемом острове, строя собственный мир, прежде чем покинуть его. Некоторые исследователи считают, что этот роман Даниэля Дефо можно считать одним из манифестов раннего капитализма. Поучительная история, не правда ли? Тони инстинктивно напрягся. Т'Чалла смотрел на него так, будто видел насквозь. — Думаете, что всё обо мне знаете? — спросил Тони. — Что вы, — сказал Т'Чалла. — Думаю, вы и сами не всё о себе знаете... Идёмте. Не хочу зря тратить наше время. Из вестибюля они вышли на лестницу. По пути им изредка попадались люди в форменной одежде, все как один с планшетами и страшно занятые. Никто не обращал на Тони Старка внимания. Т'Чалла завёл Тони в помещение, чем-то похожее на проходной кабинет. Здесь стоял стол из металла и дерева, пара стульев, кофейник. Т'Чалла остановился у двери, ведущей в следующую комнату, повернулся к Тони и сказал: — Прежде чем показать кое-что, я хотел бы взять с вас обещание, что разговор останется между нами. — Грош цена обещаниям, — ответил Тони. — Вам разве не говорили, что я нарушаю их на каждом шагу? Ему хотелось поддеть Т'Чаллу, хоть на миг вывести его из равновесия, сковырнуть обшивку и посмотреть, что внутри. Т'Чалла не поддавался. — Обещание вы дадите не мне. — А кому? — Капитану. Тони напомнил: — Капитан мёртв. На слове «мёртв» он повысил голос. В восходящей интонации было что-то вопросительное. — Я знаю, — сказал Т'Чалла. — Но это ничего не меняет. Я передаю эстафету. Капитан взял обещание с меня, и теперь я беру обещание с вас. Тони поймал его на слове. — Стало быть, своё обещание вы нарушили. — Не совсем так. Тайну я храню. Тони хмыкнул. — Капитан просил вас молчать, а вы зовёте меня в гости и всё рассказываете. У вас интересные представления о том, что значит хранить тайну. И снова Т'Чалла не дрогнул. — Я дал ему слово, что придержу кое-что у себя до подходящего момента. К сожалению, в нынешних реалиях это не представляется возможным. Чем дольше эта вещь остаётся у меня, тем меньше у меня шансов сохранить её в целости. Думаю, ваши шансы куда выше. — С чего это? — У вас её не будут искать. В душе Тони заворочалась смутная догадка. Он сказал себе: не спеши с выводами. Кто поймёт Капитана? Ему могло стукнуть в голову что угодно. Странный был парень. Тони никогда не понимал его по-настоящему. Хотелось понять... Иногда казалось: ещё чуть-чуть, самую малость — и Тони поймёт. Это была одна из тех милых иллюзий, на которых Тони вырос, и, как и всем прочим иллюзиям, однажды ей пришёл конец. — Дали слово — так держите его. — Повторяю, Старк. Я бы рад. Но после смерти Капитана ООН давит на Ваканду. Экономика и международное положение моей страны могут пострадать из-за того, что мы прячем эту вещь на своей территории. Правительство вашей страны знает, что я поддерживал Капитана. Недолго, но кого это волнует. Они взялись за меня, и рано или поздно они найдут то, что спрятано. — Да что у вас там, ядерная бомба? — Не совсем. Будь это моим личным бременем, я выполнил бы договор от и до. Но мой народ не должен страдать из-за того, что я упрямо стою на своём. Под этим я не подписывался. Кажется, первый раз Тони удалось задеть Т'Чаллу за живое. — Что бы там ни оказалось, — сказал Тони, — Капитан был бы не в восторге, если бы я полез в это. — Вы сами сказали — Капитана больше нет. Тони много раз проговаривал это в уме на разные лады: Капитана нет, он умер, пропал, он больше никогда не ткнёт тебя носом в грешки и не спросит, кем ты будешь без костюма. Он ушёл и не вернётся. Тони не думал, что будет так трудно услышать то же самое из уст Т'Чаллы. — Я знаю, что в итоге вы всё равно согласитесь на сделку, — сказал Т'Чалла. — Соглашайтесь сейчас, и мы сэкономим время. Каждый день на счету. — Странная какая-то сделка, — сказал Тони. — Вы избавитесь от обязательств и головной боли. А что получу я? — Искупление. Тони подумал, что ослышался. — Вы считаете, я виноват в смерти Кэпа? Так, что ли? Т'Чалла сказал: — Это ваши слова. — Нет, постойте. Я не убивал Капитана. Это сделал Халк. — Мы оба знаем, что в действительности всё намного сложнее. В то же время нет никакого значения, что я думаю насчёт смерти Капитана. Кого я виню, кого не виню. Важно, что думаете вы сами. Тони всё надоело. Меланхоличная невозмутимость Т'Чаллы буквально выбешивала. — С меня хватит. Вы можете хоть раз сказать что-нибудь напрямик? — Сначала дайте слово. — Может, заодно кровью расписаться? Не много ли вы просите за то, чтобы я избавил вас от проблем с ООН? — Я ничего не прошу, — кротко ответил Т'Чалла. — Я открываю возможности. Так вы дадите слово или нет? Тони мысленно досчитал до десяти. Пеппер когда-то учила его: не принимай поспешных решений. Т'Чалла терпеливо ждал. — Хорошо, — сказал Тони. — Даю слово, что это останется между нами. Т'Чалла кивнул, взялся за ручку двери и повернул. — И ещё кое-что, Старк. Не пытайтесь разбить резервуар. Стекло бронированное. Тони хотел спросить у Т'Чаллы, что за ерунду он несёт, но не успел. Дверь открылась. Перед ними предстало просторное помещение, похожее на лабораторию биотехнологического стартапа. Между столов, приборов и стоек стоял резервуар высотой не меньше двух с половиной метров. От него к приборам протянулись трубки и провода. В резервуаре спал Зимний Солдат. Обрубок металлической руки был стыдливо закрыт тканевой накладкой. Около резервуара возилась лаборантка. Т'Чалла что-то сказал ей на местном наречии. Лаборантка кивнула и вышла в ближайшую дверь. Тони так и стоял на пороге. Ноги вросли в пол. Сорок третий тоже не двигался с места. Т'Чалла посмотрел на Тони, улыбнулся и сказал: — Вы дали мне слово, Старк. Помните об этом.
7.
— ...предупреждаю, Т'Чалла, ещё пять минут в таком духе — и я залезу в этот костюм и взорву к чертям всю вашу богадельню. Камня на камне не оставлю. Разморозьте Солдата. — Нет. — Что значит нет? — Нет значит нет. — Значит, я сам его разморожу. — Должен предостеречь вас, мистер Старк, — сказал Т'Чалла. — Заморозка — это личное решение мистера Барнса. «Мистер Барнс»... Не много ли чести? — До тех пор, пока не найдётся средство для обхода кода, это самый верный способ держать Солдата под контролем. Капитан согласился с этим. С языка чуть не сорвалось: ясное дело. Капитан соглашался с любой прихотью Барнса. Он бы отрубил себе руку и отдал её драгоценному Баки, если бы тот заикнулся. Это Тони приходилось рвать жилы, чтобы убедить Капитана хоть в чём-нибудь. Но Баки всё доставалось просто так. Удивительным человеком был Кэп: вроде умным, но дураком, каких мало. — Я понимаю, что вы чувствуете, — сказал Т'Чалла. — Когда-то я тоже думал, что этот человек убил моего отца. Т'Чалла подошёл к резервуару и теперь смотрел сквозь стекло на лицо Солдата. Плотно сомкнутые веки были покрыты инеем. — Вы думали, — сказал Тони. — А я знаю наверняка. Разницу чуете? — Неужели вам было мало ненависти? — спросил Т'Чалла с лёгким удивлением. — Вражда не вернёт вам родителей. С этим уже ничего не сделать. Это было так избито, наивно, банально... Вдобавок лицемерно. Чисто по-человечески Т'Чалла мог понять Тони, но предпочёл строить из себя буддийского монаха. Тони еле терпел душеспасительные речи Капитана, но те же фразы, произнесённые Т'Чаллой, не собирался терпеть. — Определитесь с приоритетами, ваше высочество. Полчаса назад вы пели мне, что пойдёте на всё ради народа Ваканды, а теперь вспомнили про моральный облик. — Народ важнее, разумеется. У Ваканды будут проблемы, когда всплывёт правда о Зимнем Солдате. А она всплывёт, рано или поздно. — Это место не так легко обнаружить. — Да, но кто-нибудь проболтается. Такова статистика. Тайна, которую знают многие, остаётся тайной ненадолго. — Вы не доверяете мне или своим людям? Или кто-то ещё знает? Т'Чалла повёл плечом. — Сокол. Он приходил за Солдатом. — На кой чёрт? — У него спросите. Думаю, мистер Уилсон догадался, что Капитан захочет спрятать Солдата, и после смерти Капитана стал его искать. В отличие от вас, кстати. С каждой минутой злость Тони всё росла и росла. Она придавала сил. С ней он чувствовал себя живым. — Чудесно. Уилсон молодец, а я кусок дерьма. Где-то я такое уже слышал. Переобщались с Капитаном, Т'Чалла? — Если это юмор, то неудачный. — Какой там юмор... Так чего ж вы не отдали Солдата Уилсону? — У Уилсона нет частных самолётов, чтобы перевезти резервуар в безопасное место, нет дома, где можно хранить его, нет связей в правительстве на всякий случай и нет ваших миллиардов. — Не знал, что вы такой расчётливый сукин сын. Т'Чалла покачал головой. — Знаете, что меня больше всего поражает в вас, мистер Старк? Вы отчаянно стремитесь найти союзников, но в то же время делаете всё, чтобы с ними рассориться. Думаю, в глубине души вы не хотите быть вместе с кем-то. Вы хотите быть один. Тони улыбнулся так широко, что даже скулы заболели. Т'Чалла смотрел на него, не моргая, как змея. — Обожаю такое. Хотите поговорить о моём богатом внутреннем мире — встаньте в очередь. — Вот видите... — Вы просто сбагриваете мне опасную заводную игрушку. Не надо строить из себя психолога. Это я оказываю вам услугу, а не вы мне. — Разве? — Т'Чалла подошёл к сорок третьему и осмотрел его с ног до головы. — А я почему-то решил, что опасные заводные игрушки — это как раз по вашей части.
Фэндомное, ненужное А ещё была в кино. Щас буду писать бессвязно всякую ерунду, которую потом придётся удалять. И спойлеры, конечно. >>>Может, помните: однажды я села смотреть КА-2, потому что добросовестно заблуждающиеся обещали, что там есть роль у Роберта Дауни-мл.? А там оказался Зимний Солдат, и вот что из этого вышло. И вот теперь случайность дала крен на другой борт: я пошла на КА-3, потому что там обещали Зимнего Солдата. А там оказалась роль у Роберта Дауни-мл. Гори оно все огнем, блин.
Нет, я никогда не буду про такое писать. И нет, самое острое, самое яркое, просто незабываемое впечатление — от нового Баки, конечно. И прежде всего - от его новой физики. В сцене побега из румынской норы, когда он спрыгивает с крыши на... не успела увидеть, какой-то этажный выступ десятком метров ниже? — господи, какое там приземление неточное, танцующее, оступился и удержал равновесие, и секундами позже уже совсем на асфальт — ещё раз так же. Какой лёгкий, какой живой!.. какой... можно даже не спрашивать, Зимний ли он Солдат. Видно, что нет. А помните, как он в просвет между лестничными маршами прыгает и в конце хватается рукой для остановки? и кричит, когда повисает? И об асфальт тормозит по-новому, и всё, вот прямо всё у него другое. Потом, под триггером, Солдат появляется снова, и можно сравнить новую пластику живого человека со старой, механистичной пластикой бесчувственного автомата. Контраст просто в глаза бьет, а на нем ещё акцент камерой сделан.
Ещё из обжигающего - безотказный контр-триггер для восстановления вменяемости, снова. "Выполняешь приказ - выполняй, только мне сперва грудные мышцы от рёбер оторви". Имхо, на что-то такое Стив и рассчитывал заранее, вкладывал уже в свой ответ Наташе: если, мол, Баки слетел с катушек, то брать его должен я. Не только потому, что у меня есть шанс выжить - есть шанс и вернуть его. Жаль, совсем убрать триггеры таким способом нельзя (
Очень к месту и ко времени пришлась сквозная идея фильма: человек должен быть себе хозяином, думать своими умом и сердцем. Ее вертят в разных сценах много раз, рассматривают со всех точек. Иметь возможность сослаться на инструкцию или приказ - безусловно, проще и безопаснее. Но это не дело по целому ряду причин. Хотя я работаю как раз в той сфере, где ставка высока, и интересом самих работников давно уже стала разработка настолько подробных инструкций и руководств, чтобы их хватило на все случаи жизни. Да может, как раз поэтому и пришлось так к месту. Правда, я не поняла, почему у агитации "за" Sokovia Accords такой упор на случайные и форс-мажорные, в общем-то, побочные потери при _вынужденных_ действиях в _безвыходной_ ситуации? От форс-мажорных потерь придумана, увы, только страховка. Расписаться за нежелание их допускать можно в статыщахмильонов бумажек, и это ничего не изменит. Форс-мажор безразличен к руководству, пусть даже из ООН.
Ещё из бессвязного: невыносимо врезалось в память, как легко и светло Баки улыбается, когда лежит на полу с оторванной рукой. Как очевидно и тихо ему не жаль ни её, ни себя. Как ему, наконец-то, хорошо и свободно в этой последней схватке: он, наконец, защищал, и, наконец, того, кого должен.
Холодноватая динамика в старбаксе зашла мне вот прямо очень. Попала в исходный хэдканон. Так и может, имхо, выглядеть взаимодействие двух людей, которые оба искренне не знают, что они значат для другого. То есть, для себя - знают, очень хорошо, а для другого - нет, и собственные любовь и доверие не считают основанием активно навязываться. Боятся вторгнуться в чужую жизнь и навредить. И сближаются по шагу, осторожно и бережно, а все вокруг них звенит от напряжения. Хочется, конечно, больше и больше. Но в другое я бы не поверила.
И не знаю теперь, что ещё можно додумывать о старбаксе. Фильм будто бы подвёл черту: да, вот оно все прямо там, в каноне - и близость, и безусловность, и абсолютное доверие, и встречная порядочность, и надежность за гранью жизни и смерти. Стержень фикшена подтвердился целиком. За это прямо хочется сказать спасибо))
Про женщин. Смутно жалею, что совсем ничего не сложилось со вторым любимым пейрингом - бакинатом. Но уж лучше так, чем как с третьим, романоджерсом: вот же, блин, летучий голландец! Рыбка из хокку, которая вот только что была, вот наверняка где-нибудь за кадром, просто она не нужна никому - ни ему, ни ей, вот и плавает себе свободно. Наташи против ожиданий оказалось удивительно много. Даже слишком. Чуть ли не в каждой бочке затычка. И какая же она русская, просто нет слов. Это ведь сказки всё про скрепоносцев и особенно анархистов, а на деле чаще всего мы так и поступаем: соглашаемся на путь наименьшего сопротивления, параллельно ища способ подруливать оставшимся на руле одним пальцем. Хотя я думаю, вообще-то, это общечеловеческое. Приходится принимать как окончательную данность флирт и сближение Наташи в каждом фильме с новым персонажем. Увы. Или не увы, а класс. Вот сидит, сидит во мне желание представлять её доступной только поверхностному контакту, а в глубине она при всей развратности закрыта наглухо, скована страхом и настоящей близости боится. Хэдканон такой хэдканон. Но черт, очень симпатичной внезапно показалась Шэрон. И черт, Стив действительно поцеловал её сам. А хотел поцеловать ещё у лифта, это прямо в глаза бросилось. Не знаю, как укладывать это в голове рядом с его любовью к Пегги.
Ну и теперь главное, которое меня гложет. Вряд ли кому-то это интересно, да и думать об этом стоит долго и трудно, но не могу, хоть немножко выговорю по горячим следам. Я провалилась в Тони с первого действия и не могла освободиться до начала последней схватки. Такая знакомая была история и такая родная. По смыслу, я имею в виду. История человека, который берет на себя родительскую-руководящую роль, не имея нужной для этого зрелости. И идёт к зрелости в процессе. От искушающей мысли о том, что мир неплохо упорядочен и кому-то в нем можно доверить решение, как тебе поступить - к пониманию, что вокруг полный хаос, что в каждой спорной ситуации нужно смотреть в оба глаза на все доступные обстоятельства и полагаться следует только на себя. Но чтобы на себя полагаться, нужно себе доверять. А чтобы себе доверять... Нет, дело там совсем не в череде больших и мелких бед. Чтобы себе доверять, нужно себя не подводить. Иногда - защищать, иногда - не перегружать ответственностью за то, что твоему контролю не подвластно, иногда - побуждать делать то, что тебе нужно, вопреки сомнениям и страху. Быть себе вменяемым и добрым хозяином. Тони себе не вменяемый. И не хозяин. Он не доверяет сам себе и сам против себя бунтует. Может быть, изначально всему этому Тони научил отец. Недаром же контраст выложен просто на блюдечке: Тчака говорит сыну: "Я тобой горжусь", а сын порывисто целует его руки — и это опора; Говард говорит: "От тебя нечего ждать", а сын не может заставить себя даже обнять его на прощание — и это дыра. К сорока годам, конечно, пора усыновлять и перевоспитывать себя самому. Отвыкать думать в категориях чужого одобрения-неодобрения. Но где пора и где Тони.
Ещё одна сторона незрелости - пытаться дать другим то, что нужно тебе самому. Пытаться помочь другим тем же, что и себе. И ограничить их тем же. Адекватный, взрослый подход - понимать, что всем нужно разное. Тони долго не может этого увидеть (с самого начала, когда раздаёт гранты всем без разбора). Я на своём материнском месте просто извертелась: когда-то совпадала с ним просто дословно. И одним из самых больших моих просветлений на ниве родительства было то, что дезадаптивные решения часто диктуются неспособностью видеть другого человека непредвзято, без проецирования. А для этого действительно нужно подальше засунуть своё эго. Не в смысле пренебречь им. Просто с глаз убрать, когда смотришь на другого. Правда, как его уберешь и засунешь, когда оно болит - не дотронешься... И как же классно это обстоятельство было в фильме воплощено.
Может, это и пожалейка, конечно, но нигде и никогда я Тони не любила так, как в Гражданке. Просто потому что он человек. Просто потому, что он живой. Стив, безусловно, в тысячи раз взрослее, сильнее и красивее. И позиция его, что по Акту, что по Баки, что по всему остальному - это просто позиция зрелого человека. И чувства в неё вплетены органично и правильно. Так всегда и бывает, если себя не обманывать.
Но своя, живая красота и у Тони была. Особенно хорошо её оттенял Вижен - неживой и нечеловек. Тот случай, когда взрослости и нет, и не намечается, и взяться неоткуда даже теоретически. Одни разговоры об общем благе и ни малейшей объективности. Даже не думала, что это будет настолько отталкивающе.
Я проспойлерила себе сцену последней схватки. И вплоть до того самого засекреченного рапорта даже сердилась на сценаристов - зачем она? Просто довести до конца логику интриги с Земо? Но логике эмоционального сюжета Тони она противоречила: он очень далеко продвинулся по пути взросления. И встреча со Стивом, все эти "рад тебя видеть", они звучали, как развязка. Но когда все началось, я передумала ) это и было то, ради чего нужно себя воспитывать, мирить с собой и отращивать внутренний стержень. Без него человек до такой степени уязвим. Не в том смысле, что страдает от зрелища гибели родителей - любой бы страдал. В том, что становится лёгкой добычей для манипуляторов и не отличает врагов от друзей, своих от чужих.
Я думаю, что Стив знал про родителей Тони. Он и сам это сказал. Просто не знал подробностей. Наравне со зрителем, который тоже видел рапорт в несколько заходов: от совсем скупого отрезка до детальной картины. Но Тони и сорвали подробности.
А ещё я думаю, что в той последней схватке Стив защищает не только Баки. Но и Тони, как это ни парадоксально. Тони не хозяин себе, как и было сказано, и Стиву он чужой - но тому приходится решить за него, что убийства не будет. И когда Старк опомнится, он с этим решением согласится.
И извиняться, я думаю, должен он.
...
сформулировала для себя еще, про Стива:
Accords - это не закон, это договор. Неподписание договора - не вопрос этики, а только вопрос согласия с условиями. Баки не был контраргументом Стива, он и появился только в день подписания Наташей, т.е. все свои против Стив сформулировал до него. И сам ход событий подтвердил его правоту. Старк, подписавший Акт, в итоге проявляет неповиновение, нарушает договор. Меня категорически не хватает на то, чтобы считать после этого их не по одну сторону со Стивом в отношении Акта.
И ещё, интересные перевертыши получаются. Формально поведение Стива - поведение анархичного подростка, который упрямо не хочет договариваться. Но на деле оно оказывается поведением взрослого, который сумел увидеть больше и дальше всех и просто настоял на своей правоте, не дав втянуть себя в путаные игры. >>>Формально поведение Старка - это поведение взрослого, который хочет компромисса и блага для группы. Я так и думала, кстати, по спойлерам: наконец-то Тони ведёт себя как взрослый и призывает повзрослеть Стива, обычно у них наоборот. Но по сути это оказывается поведением ребёнка, который ради сохранения своей картины мира пренебрёг фактами и объективной реальностью, руководствовался чистыми эмоциями (вина, гнев, боль). Парадоксище.
И ещё, по мотивам бурных дискуссий, про последнюю схватку
Мне очень понравилось, как Миссис Малфой сказала, что гнев Старка только разгорается от того, что Баки невиновен. И это подтверждается его реакцией на согласие Баки признать вину. Это крышесносная эмоция: по сути, гнев от несправедливости, за которую никому ничего не предъявишь. "Они убиты, а этот ублюдок ещё и ни при чем! Он их, возможно, даже не помнит!" У этого гнева нет точки приложения материальнее, чем проклятое мироздание, и поэтому жертв из плоти и крови он выбирает себе произвольно.
>>>Бесполезно призывать к рассудку и указывать на какие угодно обстоятельства - потому что человек во власти такого гнева сознательно рассудку помахал рукой. Мне вот прямо представилось, как на последних кадрах пленки Тони сам себе успел мысленно сказать: "Ну мужик, ну ты же не будешь, ну он же жертва и всё такое, ну поступи ты разумно, по-взрослому!.." - и сам себе ответил: "Я был разумным все три дня, вёл себя как взрослый с этим Актом, с этим Стивом, и вот к чему себя привёл, больше не намерен!" (На самом деле, все три дня он был ребёнком, который пытается вести себя как взрослый - а не взрослым, которому вообще никак себя вести не надо, который делает своё дело, и всё. Конечно, эта игра его надорвала, как любая чужая игра).
Почему Баки не пытался оправдываться? Потому что для него и самого этих оправданий мало. Обстоятельства ничего не перечеркивают. Он считает себя виновным; когда не был виновен, как с Тчаллой, как с терактом, первыми словами сообщал об этом. А с Тони молчит. У него и стимула защищаться не было. Только защищать Стива. Я до хрена лишнего проецирую на него, но мне казалось, для него в этом бою всё было упоительно правильным: и любой хорошо нанесённый удар, и любой хорошо пропущенный. У него и улыбка, у полумертвого, такая лёгкая, потому что он со всем был согласен. Даже со смертью, был бы Стив жив.
Почему Стив не пытался Тони "убаюкать"? Помимо того, что, вообще-то, пытался, и того, что сложновато голыми руками убаюкать разъярённый танк. Я бы ещё сказала, ещё потому, что у него при чугунной воле очень хороший эмоциональный интеллект. В ЗС его хватало даже на то, чтобы удерживать ровный контакт Наташей (а уж как она раскачивала), а ещё френдзонить, как не каждый сможет, и с Фьюри разговоры вести так, чтобы понимать и быть понятым (Фьюри ведь чуть не погиб, потому что действительно проникся), и держаться против Пирса, и мотивировать толпу народу. И вернуть Баки. Стив никогда не играет, да. Но эмоциональной тупости у него нет точно. Он очень быстро понял, что случилось с Тони. И защищал сорвавшегося Тони от него же самого. А потом послал письмо остывшему и вменяемому. Это тонко, а не тупо.
Интервью Эванса для Rolling stone. ПЕРЕВОД Ребят, как обещала. Не тащите только это никуда, ок? Я последние абзацы уже мордой на клаве переводила
ПЕРЕВОДБла бла, начало. Премьера ГВ в Лос Анджелесе и все ждут появления главного действующего лица, лидера Мстителей, самого Капитана. 34-летний Крис Эванс улыбается как картинка, вылезая из синей Ауди спорт на красную дорожку. Спортивная машина не была идеей Эванса. Ауди - важный спонсор фильма, поэтому Криса и Дауни попросили приехать на премьеру на одинаковых машинах, красной и синей Audi R8s. До премьеры Крис провёл спокойный вечер в своём доме на Холливуд хиллс со своей мамой, братом и приятелями из Бостона, расслабляясь перед важным событием. Но как только он добрался до кинотеатра и должен был появиться на этой машине - началась тревога. 2 дня позже, Крис говорит: Это нервирует. Ты находишься в окружении своей семьи, своих людей. А потом ты должен идти на какую-то странную парковку и выделываться. Там полно охраны и людей. Внезапно ты оказываешься вне зоны комфорта. Это странно. Несущественные вещи, которые заставляют тебя споткнуться. Это забавно, - говорит Скарлетт Йохансон, коллега Криса по фильму, которая знает его с 17-ти лет. "У него невероятно лёгкий характер, он любит проводить время с друзьями, быть среди людей. Но как только нам надо быть на премьере, или учавствовать в чём-то, связанным с работой, он в ужасе". Дауни сказал то же самое на шоу Джимми Киммела: "Крис Эванс это нервная Нэлли. Мы должны были появиться на премьере за рулём одинаковых машин. И он такой: - Бро, я не знаю, должен ли я поехать первым, или ты? И я говорю ему: - Будь мужиком! (Позже, Дауни сказал, что Крис выкурил сигарету). Наверное многие думают, что подобные вещи должны бы стать для Эванса обычным делом. Он большая звезда компании Марвел и Дисней (прим. я сокращённо пишу, как мне кажется, несущественные вещи). Неужели пара камер и фанаты доставляют ему дискомфорт? Но стоит послушать Эванса, чтобы понять, из всех звёзд ему это даётся тяжелее всего. Играть на камеру - без проблем, но со всем остальным справиться намного тяжелее. "Красная дорожка продолжается сколько? 30 минут максимум. Но для меня, это 30 минут хождения по раскалённым углям" - говорит Эванс, сидя дома в джинсах, кепке с символом хоккейной команды Toronto Maple Leafs и в джинсовой рубашке с закатанным рукавом. "Это не конференция. Во время конференции ты сидишь в комнате и отвечаешь на вопросы. Это я могу делать целый день и не растаять. Но премьера ошеломляет. Ты находишься в самом центре. Ты можешь сражаться с целой армией, если они стоят в очереди. Но если они тебя окружат, тебе пизда (пирм. простите, факд ап )". Лиза, мама Эванса сидит в соседней комнате (она осталась с Крисом после премьеры), и его годовалый мешаный золотистый ретривер Доджер, восседающий у Криса на коленях. Дом, из которого открывается потрясающий вид на утёс и долину Сан Фернандо, Крис купил после первых Мстителей. Там же, если знать, куда смотреть, находится главный офис Марвел, конгломерат из самого прекрасного что случилось в жизни Криса и причина его страданий. Крис говорит, что когда ему предложили роль, он отказался. Предлагали 9 контрактов, он сторговался до 6. Больше всего не хотел в это ввязываться из-за промо туров, корпоративов, интервью, и другой фигни. Крис говорит, я обожаю играть, но это не всё о чём меня просят. К тому же Крис боялся потерять свою анонимность. "Если вы ещё этого не поняли, он невероятно скрытен, когда дело касается личной жизни", говорит Лиза. "Я опасался интервью с января. Приятно поговорить о работе с людьми, которым действительно интересно. Но я прихожу в ужас, когда кто-то задаёт глупые вопросы о чём-то глупом, и надо вести себя так, будто тебе не всё равно. Это часть моей работы. Я должен его продать (прим. фильм). Но это неприятное чувство. Оно заставляет меня чувствовать себя неуверенно." Такого не ожидаешь от парня вроде Эванса. Он выглядит как дружелюбный бро, задумчивый красавец мужчина, главная роль, который боготворит Тома Брэди и "Патриотов" (прим. Брэди игрок в американский футбол, распасовщик (квотербек) команды «Нью-Ингленд Пэтриотс») и однажды был моделью сёрфера для игры Mystery Date. Но правда в том, что за бицепсами и звёздно-полосатом костюмом, Эванс такой же странный, чувствительный и нервный, как и каждый из нас. Скарлетт говорит: Крис может быть нежным цветочком иногда. Так и хочется похлопать ему по спине: Ааа, Криси, всё в порядке. Он не такой как Дауни, который, как я думаю, надевает маску чтобы защитить свою приватность. Не в природе Криса надевать маски, быть неестественным. Дальше Эванс говорит, что у него шумные мозги) До сих пор, борется с этим) Его мама говорит: Мы называли Криса "мыслителем". Когда мы собирались в долгую дорогу, я говорила ему, возьми с собой приставку. А он отвечал: Нет, мам, я просто буду смотреть через окно и думать. Иногда я говорю ему: Выбирайся оттуда, милый. Выбирайся из своей головы. Побудь здесь с нами. Здесь правда хорошо. Но он был таким с самого детства. (прим. Мама Криса, это нечто ) Крис говорит про Голливуд: Мне не нравятся глупые поверхностные разговоры. Но в большинстве случаев, этого требует работа. Тогда и начинается социальная тревога. Ты чувствуешь, что играешь в игру, в которую играть не стоит. Ты просто производишь ещё больше шума, и больше мусора, почти продавая что-то и ничто из этого не чисто. Это река мусора и ты посреди неё. Но когда Крис играет, он говорит, мозги молчат. Шум уходит. Ты просто проживаешь то, что делаешь. Ты просто живёшь здесь и сейчас. В доме у Эванса есть щит. Его прислала кинокомпания Марвел. Иногда Крис достаёт его на вечеринках, как только все немного выпьют. Неплохая вещь для селфи. -Хочешь на него посмотреть? - спрашивает Крис. Мы подходим к шкафу в гостиной и он его открывает. Щит, точная копия красно-сине-полосатый, лежит на полу. Он тяжелее, чем выглядит. "Да, это опасная штука", говорит Эванс, поднимая его. Потом он кладёт его обратно на пол и закрывает дверь. (прим. Крис ) Кэп не пьёт и не ругается матом, и до недавнего времени, Крис думал, что у Кэпа никогда не было секса (Но наверняка же был, - говорит Эванс. ДОЛЖЕН был быть. Но он уважительный и никогда об этом не говорит.) Эванс проделал отличную работу, вдыхая жизнь в персонажа, который мог бы быть, как Крис сам его называет, куском картона. Он наделил его человечностью, остроумием и обаянием. (прим. Это моё любимое) Скарлетт говорит: - Мне кажется невероятно трогательным то, что Крис играет Кэпа... Как это сказать, не знаю как правильно выразиться. Одиноким? Есть в нём какое-то томление, самокопание, которым наделил его Крис. Как будто он борется с чем-то, с чем борется каждый из нас. Дауни, который помог Крису решиться на эту роль говорит, "Так или иначе, он сделал Капитана Америку крутым". Крис признаётся о Кэпе: "Он маленькая ванилька" (прим. ) Он хороший человек, но не в показном смысле. Он не толкает пафосные речи, не летает сбивая мишени, он тот, в кого вряд ли захочет нарядиться ваш ребёнок, так что это сложно. Как парнишка, выросший в Садбери (30 минут езды от Бостона), Крис никогда не переодевался в костюм героя комиксов. Он любил рисовать и смотреть мультики. Особенно, диснеевские. Мультик Красавица и чудовище вдохновил его начать рисовать, и он до сих пор может спеть все песни из мультика Русалочка. ( ) Удивительно, но комиксами Крис не интересовался вообще. (Его мама говорит: Никакими вообще. Лиза была домохозяйка, а отец стоматолог.) В ГВ есть фраза, когда Старк говорит Кэпу: Порой мне хочется ударить по твоим идеальным зубам. Крис улыбается: Мой папа обожает эту строчку. Эванс сравнивает свою семью с семействои Вон Трап из Новой Англии: У него трое сиблингов, и все они росли актёрами. Дауни говорит: Нет большего удовольствия, чем быть на премьере с семьёй Эвансов. Это классическая, образованная версия фильма "Боец" (прим. The Fighter). Дальше говорится о том, что в 10 лет Крис стал играть в местном театре, бла бла. Скарлетт говорит, что Крис, переехав в Лос Анджелес, наконец нашёл себе агента и стал получать роли красавчиков спортсменов в фильмах про школу. Крис пытался понять, куда он подходит. Он был как символ такого американского крутого парня, но это не удовлетворяло его творческих порывов. Было время, когда я думаю, он серьёзно думал о том, чтобы уйти в режиссуру, потому что мог дать намного больше, чем от него требовали. Какая ирония, что он страдает от своей привлекательной внешности. Но с Крисом всё именно так. Киностудии должны были дорасти до него, а не наоборот. Потом говорится что в 2004 году Крис попал в фильм Марвел "Фантастическая четвёрка", но он не бы доволен визуализацией, представлял себе всё по-другому. Говорит, что хочет сниматься в кино, которым потом сможет гордиться. Иначе, тяжело. Когда Марвел позвонили Крису насчёт Кэпа, он говорит, обалдел, что выбрали его. Потому что он вообще не собирался соглашаться. Потом смотрел на эту роль как на мостик к другой роли. Но потом вдруг осознал, что играет и делает всё то, чего не собирался. "Вот блдь. Что же я наделал?" Дальше говорится о сюжете ГВ бла бла. "Было приятно играть иное" говорит Эванс. "У нас есть Стив, который душа компании и всегда с уважением относился к военной иерархии, но кто так же, на протяжении прошлых фильмов видел множество раз, как те люди, кому он предан, злоупотребляют своей властью. Тони же, который всегда следует только собственным желаниям, чувствует вину за ущерб, нанесённый Мстителями. Но вот что мне нравится в этом фильме: здесь нет абсолютного злодея, нет правого и виноватого. И вообще-то, я думаю что Тони прав. То что делает Стив, ставя собственные интересы над благом общественности, эгоистично. Но это и есть самое интересное. Теперь, когда 5 фильмов с Капитаном Америкой позади, Эвансу хотелось бы сыграть кого-то более тёмного, вроде его персонажа из фильма Snowpiercer. "С 2010 не было и года, чтобы я не надевал эту ёбаную штуку" говорит Эванс о костюме Кэпа ( ). Ему нравится эта роль, но он весь в предвкушении чего-то нового. "Мне бы хотелось сыграть какого-нибудь вызывающего адвоката. С подвешенным языком от Бога". Так же Крис снова хочет попробовать режиссировать, за его плечами уже есть фильм с бюджетом в 3 млн. долларов (Before We Go), столько получает Дауни за то что приехал на съёмочную площадку. Так же Крис подумывает о том, чтобы переехать в Нью-Йорк (!!!!) и снова попробовать себя в театре. Он с завистью говорит: "Для пьесы не устраивают пресс-конференций". "Ты просто делаешь свою работу и едешь домой". Эванс живёт в ЛА уже 17 лет и ему начинает надоедать. Крис говорит, что здесь он работает, проводит встречи, тут чаще всего у него случаются приступы тревоги. Он едет по Сансет и думает: "Ёбаный. Голливуд." Во время интервью Крису звонит мама (из другой комнаты) и говорит, что к нему зайдёт друг. Друг приходит со своим 11-месячным сыном. Мама Криса уходит с ними поболтать. Крис говорит: "Это безумие. У Ди есть сын и он - весь его мир. Я тоже хочу детей. У моей сестры трое детей - 7ми, 5ти и трёх лет. Быть с ними по-настоящему здорово. Я очень стараюсь, чтобы у меня как можно скорее появились дети. Некоторые вещи надо делать вовремя". Крис смеётся: "Но для начала мне надо найти жену". На данный момент, он одинок. С ноября Крис возвращается на съёмки ВБ, которые продолжатся 10 месяцев. Говорит, что физически будет очень тяжело. Дауни говорит, что фильмы Марвел как президенство, старят тебя раньше времени. "Я надеюсь он наслаждается этим моментом, пока он высок, голубоглаз и красив" (прим. О, РДЖ, как грустно). 4-тые Мстители последний фильм, на который у Криса есть контракт. Крис говорит, что за последний из контрактов ему нехило заплатили, как и Дауни, у которого контракты закончились после ЖЧ 3. Эванс должен выйти из дома в 5 часов, чтобы успеть на частный самолёт и попасть в Феникс, вместе со Стэном, на премьеру. Вскоре в комнату входит его друг и ассистент Джош, он приносит ему зелёный сок (Крис говорит: "Это мне? Как мило") и напоминает, что уже 4:40. "Уже 4:40?" Эванс встаёт с дивана. "Вот дерьмо! Я должен идти". Он начинает паниковать: "Мне надо принять душ. Они же не улетят без меня?". Но потом Крис успокаивается, и вспоминает что должен быть на месте не позже шести. Он говорит: "Всё в порядке". оригинал
а еще да, я вчера вернулась из питера, где провела три чудесных дня с andre; (мало, МАЛО!) писать лень, вот вам мальца фоточек от котика Easy, которая опять допустила нас к этим чудесным меховым курицам